Меч и ручка

Глен кивнула. Оказалась не в силах вымолвить ни слова. Она сбежала, прежде чем успела признаться, сколь много все это для нее значило, но, оказавшись на улице под злостным проливным дождем, вынуждена была остановиться и позволить тому обдать себя холодом. Вот. Теперь плакать невозможно. Слез не видно.

Глен позволила себе дать волю эмоциям всего лишь на одно мгновение, а затем поймала проезжающую мимо карету, с грохотом направляющуюся в северные районы. Если этой ночью разразится атака, то точно там, со стороны сосредоточения пехотных сил, что тихо сидели и ждали морского вторжения, которое так и не состоялось. Русские прошли долгий путь, чтобы добраться сюда. Глен сомневалась, что они уйдут без боя.

По мере приближения кареты к северу увеличивалось и количество солдат вокруг, Глен выскочила из кареты и побежала к северо-восточным воротам, которые, вероятнее всего, и окажутся под прицелом. Там она рассчитывала найти капитана Бота и свой отряд.

Бота, как сообщили Глен, когда она встретила одного из членов его войска, был на крепостном валу. Стены Александрии построены в несколько слоев; верхняя часть была очень толстой, но ее поддерживали внутренние кольца, которые поднимались на разные уровни и обеспечивали переходы с одного уровня на другой. Бота, судя по всему, разместил свое войско на вершине; они должны будут вести огонь по всем потенциальным атакующим, рвущимся к воротам.

А русские обязательно попытаются испытать их характер. У Глен не было в том сомнений. Она беспокоилась больше о том, что в суматохе боя может произойти что-то еще. Она и раньше участвовала в сражениях и знала, насколько эффективными могут быть отвлекающие маневры.

«Отвлекающие маневры». В этой мысли что-то скрывалось, но у Глен не было времени все обдумать до конца. Она присоединилась к шеренге солдат, которые поднимались, чтобы занять свои места. Сегодняшним вечером пандусы, по которым Глен поднималась, были скользкими от дождя, а еще узкими и древними, и пришлось крепче держаться за перила. Один неверный шаг мог бы привести к тому, что Глен упала бы спиной на солдат, столпившихся позади нее, а это совсем не дело.

Глен чувствовала себя почти что жизнерадостной, что казалось странным; было холодно и дождливо, у городских ворот стояла армия, численностью превосходившая библиотечную почти в два раза… а она счастлива. Ничего не поделаешь: Глен рождена для всего этого. Отец был бы шокирован. Братья бы обзавидовались.

Мать бы ей гордилась.

Что-то просвистело в воздухе высоко над головой, и Глен вздернула подбородок, чтобы проследить за движением. Ракету не было видно, но, должно быть, та была выпущена с позиций русской армии. «Греческий огонь»? Глен не заметила, чтобы запал горел. А этот звук… он казался неправильным. Она привыкла к звуку бомб, выпущенных из баллист. Те снаряды тоже издавали жуткий свистящий звук, но совершенно другой тональности; свист этот придумали специально, чтобы нервировать сосредоточенные внизу войска. Нынешний же свист был тише, как будто он был просто побочным эффектом от полета снаряда.

– Уходи! – крикнул кто-то позади Глен, и она быстро пробежала по трапу. Глен сделала всего полдюжины шагов, когда все взорвалось у нее за спиной. Этот отблеск был не жутко зеленый, как у «греческого огня», а ярко-оранжевый, как в подожженном лесу, и когда Глен остановилась и обернулась, то увидела последствия взрыва. Половина квартала уничтожена, стены повалились, крыши сломались. Всюду люди, бегут или падают. Горят.

«Это не "греческий огонь"».

Глен не знала, что это такое, но в оружии скрывалась огромная сила, такая же или даже хуже той, какую все привыкли видеть. Пожарные не были готовы к подобному. Понадобится вода, причем как можно больше воды. Но никто не был готов бороться с этим безумием – чем бы оно ни являлось.

Снова засвистело над головой. Русские стреляли вслепую из своего странного оружия, пытаясь вселить ужас во врага, и это работало. Глен видела, как рушится храм, взрывается склад. «А что, если снаряд попадет в больницу? В жилые дома? Школы?» – Глен на физическом уровне стало нехорошо от гнева, и мышцы заныли оттого, что пришлось сдерживать злость. Глен не знала, выстоят ли Железная башня, серапеум или Великие архивы против этой необъяснимой бомбардировки. Чем бы ни были начинены эти ужасные бомбы, их сила была разрушительна и совершенно неизвестна.

– Все к стене! – крикнул капитан Бота, его голос был слышен даже сквозь хаос. Глен побежала занять свое место, а ее товарищи-солдаты встали рядом плечом к плечу. – Приготовиться! – Другие капитаны чуть поодаль тоже отдавали своим людям приказы. Одни солдаты укрепляли ворота внизу. Другие готовили баллисты к стрельбе по вражеским войскам. Такое скопление военных редко можно было увидеть, а здесь, в Александрии, вообще никогда. – Ждем!