Меч и ручка

Томас вышел к дымящейся груде обломков, на земле валялся разнесенный на куски бог, а сверху не прекращал лить дождь. Полыхали пожары. Стены рухнули.

Архивариус исчез. Его не было среди погибших; Томас проверил каждое тело, и неважно, насколько оно было изуродовано и окровавлено. Всюду были его солдаты и два мертвых механических сфинкса, которые, очевидно, напали на них.

Помогать тут было некому, и сражаться тоже было не с кем. Томас был свободен. Он мог свободно уйти с сокровищами Герона.

– Стой, – произнес чей-то голос.

Томас никого не видел. А потом сверкнула молния, и он увидел Зару Коул, присевшую прямо перед ним и целящуюся из винтовки ему в грудь. Дождь прилизал ее волосы, а униформа от воды стала почти черной. Должно быть, она чувствовала себя продрогшей и жалкой, но целилась уверенно, а взгляд ее был спокоен.

А потом она опустила винтовку, подняла руки над головой и сказала:

– Я сдаюсь тебе, профессор Шрайбер.

– Почему? – спросил Томас. Он, конечно, не доверял ей. Он ждал подвоха, но ночь, казалось, не таила за собой никаких других солдат, никаких других секретов. – Почему вы сдаетесь сейчас?

Она сделала глубокий вдох и сказала:

– Я была неправа, Томас. Он вовсе не собирался спасать Великую библиотеку. Он намеревается ее уничтожить. – Она пошатнулась и упала на колени, и хотя Томас не доверял ей, он осторожно поставил коробки, которые нес, и подошел к ней.

Вблизи он увидел дырки в ее униформе и кровь, которая лилась из ее ран. В нее стреляли. Несколько раз.

– Лягте, – сказал ей Томас. – Я найду медика.

– Нет. Нет времени, – сказала она. – Архивариус подстрелил меня. Он застрелил меня после всего… – В ее голосе было больше удивления, чем злости, и она покачала головой, чтобы отмахнуться от своих чувств. – Он думал, что ты потерпел неудачу. Он знал, что ему конец. Он намерен забрать все с собой.

Томаса окатила волна неподдельного страха.

– Что значит «все»?

– Великие архивы, – сказала она. – Он предаст их огню. Останови его. Ты должен… – Она медленно упала, завалившись на бок, а затем перекатилась на спину, глядя на Томаса снизу вверх, когда он присел рядом с ней. В первое мгновение она, кажется, не видела его, но потом улыбнулась. Улыбнулась. – Я знала, что ты не умер, – сказала она. – От тебя слишком трудно избавиться. Поэтому я и дождалась тебя.

– Да, я заметил, – сказал Томас. – Зара…

– Иди, – прошептала она. – Прости. Я думала… я думала, что он законный лидер этого города. Но я ошиблась. Я так ошиблась…

– Мне придется вас оставить.

– Знаю. – В следующей вспышке молнии, вырвавшейся из-за облаков над головой, Томас увидел, что ее кожа побледнела как мел, а глаза почти что светились. – Скажи Нику, что я сожалею.

Она умерла до того, как следующая молния рассекла небо, и Томас медленно поднялся, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

Затем он подхватил драгоценный груз – сокровища Герона – и бросился бежать.

Записки

Текст письма русского посла, адресованного царю России. Рассекречено для чтения в Кодексе спустя двадцать лет.

Сегодня ночью они убили очень многих из нас. Очень многих. А старик так и не появился со своими магическими изобретениями Герона Александрийского, как обещал. Вы дали мне полномочия вести эту войну.

Вместо этого я прекращаю ее.

Я вывожу наши войска из битвы. Пусть Великая библиотека стоит или падет, как есть. Мы далеко от дома и потеряли слишком много наших сыновей и дочерей.

Говорили, что библиотечная армия слаба. А город был уступчив и покладист.

Ни то ни другое не соответствует действительности, и мы не сможем выиграть эту войну, не уничтожив себя в процессе.

Я надеюсь, что Великая библиотека выживет. Она достаточно упорно боролась за эту привилегию.

Глава восемнадцатая Джесс

Халила была в опасности. Никто не стал обсуждать, стоит ли идти ей на помощь или нет, обсудили лишь то, как быстрее добраться, чтобы не опоздать. Дарио просто… исчез, умчался так быстро, что даже Глен не успела преградить ему путь. Вульф спешно записал что-то в Кодексе, но пока его стилус двигался, он сказал:

– Мы не можем полагаться на охрану, чтобы остановить старика; у него все еще могут быть союзники внутри серапеума, и он, без сомнения, знает это место лучше, чем кто-либо другой.