Меч и ручка

Включая его собственную, ведь Джесс знал, что яд еще настигнет его. Последний, роковой подарок из могилы.

Он открыл свой собственный Кодекс.

– Что хотите?

– Думаю, «Поэтику» Аристотеля. Одно из моих любимых произведений.

Джесс постучал пальцем по названию и поднес Кодекс к бланку. Страницы заполнились размеренной греческой речью Аристотеля, и архивариус легонько улыбнулся.

– Я буду последним, кто прочтет эту книгу, – сказал он. – Разве это не великая и ужасная вещь?

– Имеете в виду, это последнее, что вы прочтете?

– Нет, – сказал архивариус и встретился с ним взглядом. Джесс ошибался. Бледный, слабый, умирающий старик все еще был собой. Все еще полный злобной силы и чего-то похуже. – Я буду последним, кто прочтет «Поэтику». Последним, кто прочтет любую из книг, что хранятся в Великих архивах. Так что вполне к месту, что я буду наслаждаться ей напоследок.

У Джесса пересохло во рту. Он вспомнил, как в детстве оказался заперт в карете с сумасшедшим, который вырывал страницы из самой редкой книги в мире только для того, чтобы съесть их. Теперь в глазах архивариуса блестело что-то схожее с тем злым удовольствием. Ему нравилось отнимать что-то у мира. Он хотел, чтобы его похоронили вместе с его имуществом, как древнего фараона. Только вот Великие архивы никогда ему не принадлежали.

– Что вы натворили? – выпалил Джесс.

– Вини во всем архивариуса Нобеля, – сказал архивариус. – Он и представить себе не мог, что настанет день, когда мы действительно сможем сделать выбор в пользу уничтожения Великой библиотеки; он задумывал эту систему как средство устрашения врагов, желающих напасть на Александрию. Но исключительно из-за недостатка воображения. Чтобы действовать, требуется лишь сила воли.

Джесс забыл о собственной слабости. Он схватил старика за грудки и рывком поднял с кресла, но архивариус повис мертвым грузом, едва держась на ногах. Его голова, как у пьяного, свесилась набок. Архивариус истекал кровью так обильно, что та струилась вокруг Джесса как дождь.

– Это место принадлежит мне, – сказал архивариус. Голос его звучал слабо и измученно. – И я верну его себе. Я свяжу себя с ним кровью, пеплом и пламенем. Завтра меня не станет, но вместе со мной исчезнет и Великая библиотека Александрии. Все кончено, мальчишка. Все кончено.

Джесс отпустил его и отступил. Он не понимал того, что слышал.

– Что вы натворили? – снова спросил он.

– Я убил ее, – сказал старик. Он улыбался.

А потом упал.

Замертво.

Записки

Выдержка из личного журнала Брендана Брайтвелла, не передано в Великие архивы.

Однажды мне приснился сон, что я был единственным ребенком в семье, и я проснулся в слезах. Я был тогда совсем маленьким, и когда Джесс спросил меня, почему я плачу, я начал бить его, пока он не ушел.

Потому что в тот момент я понял, что хоть и думаю, что ненавижу своего брата, ненавижу саму идею того, что на этой земле есть двое одинаковых людей… я не мог обойтись без него. Он был мне нужен.

И да, я любил его.

К тому времени, когда мы стали достаточно взрослыми, чтобы правильно сформулировать подобные мысли, достаточно взрослыми, чтобы обсудить их, на деле мы вообще уже не разговаривали. Джесс увлекся книгами и возненавидел все в своей жизни, включая меня. Не могу его за это винить. Отец постоянно превращал нашу жизнь в сущий ад, а тем, кого па считал любимчиком, был я.

Жаль, что я не смог сделать все правильно.

Надеюсь, что когда-нибудь все же смогу.

Я не хочу быть один.

Глава девятнадцатая Халила

Халила не договорила начатую фразу, когда в совещательный зал ворвался Дарио в сопровождении целой дюжины библиотечных солдат. Халила потрясенно замолчала, а Дарио бросил на нее быстрый виноватый взгляд и повернулся к солдатам.

– Закройте ставни и заприте двери, – сказал он. – Никто не входит или не выходит без моего разрешения.

– Стойте! – резко сказала Халила. – Профессор Сантьяго не принимает решения за меня. Что происходит?