Меч и ручка

Ей все это не померещилось. Красное пятнышко в камне двигалось. Как будто мед, который остался под поверхностью жидким и сладким. Морган почувствовала себя… свободной. Легкой. Сильной. Достаточно сильной, чтобы разрушить целую башню вокруг себя, сровнять с землей города, сжечь звезды.

Это одновременно пугало и восхищало.

– Никто не должен обладать такой силой, – прошептала Морган. – Никто.

Однако и отказываться от нее она тоже не хотела. У нее было ощущение, что так решило само кольцо, а не она. Что кольцо поверило в нее – если такое вообще возможно.

Искандер по-прежнему держал ее за плечи, но смотрел теперь на нее совершенно по-другому. В его глазах появилась суровая оценка, а между бровями пролегла легкая морщинка. Он изучал ее на более глубоком, не просто физическом, уровне.

И наконец он сказал:

– Кольцо поможет тебе в том, что тебе нужно. Чем бы это ни было. Но не стоит недооценивать его: оно также будет судить твои намерения. В каком-то смысле оно разумно; а еще оно унаследовало преданность Вачакнави Великой библиотеке. Вот почему это кольцо было скрыто… потому что с годами у кольца появились серьезные разногласия с Верховными скрывателями по поводу курса, которым следовала Великая библиотека. Сначала оно предупредит тебя, а затем остановит, если почувствует, что ты поступаешь неправильно.

– А что, если оно поступает неправильно?

– Тогда тебе придется его переубедить, – сказал он. – Но ты не можешь его снимать, Морган. Теперь оно должно быть на твоей руке. Оно останется на ней, пока не почувствует, что пора уходить.

– Это не… это не алхимия. Это колдовство.

– Это отголоски традиции, которая не видела разницы между двумя понятиями, – сказал Искандер. – Бояться нечего. А теперь иди спать. Отдыхай. И помоги Томасу утром.

Морган намеревалась последовать приказам Искандера, честно, но когда вышла в изогнутый коридор, ведущий к центральной части с подъемной камерой, которая доставила ее к двери ее старой спальни – спальни, в которой все еще хранились вещи, полные плохих воспоминаний о прошлом, что она оставила, – то не смогла войти. Морган убежала на кухню и съела целую тарелку супа стоя. Дежурящая на кухне женщина пекла хлеб, и от его насыщенного аромата у Морган потекли слюнки, хотя ее голод уже был утолен.

Морган взяла с собой одну горячую булочку и поднялась на самый высокий, открытый для общественности этаж Железной башни: в сады. Они были такими же, какими Морган видела их в последний раз, полными красок и жизни. Пение птиц на деревьях и плеск воды в фонтанах на время успокоили какую-то беспокойную частичку ее души, и Морган растянулась на одном из длинных садовых шезлонгов, затем свернулась калачиком и наконец позволила себе уснуть, все еще сжимая в руке недоеденную булочку.

«Я сплю», – подумала Морган.

Она дрейфовала в океане, глядя в темное небо, усеянное звездами. Наблюдала, как кометы проносятся по черноте, оставляя за собой огненные шлейфы. Она была счастлива.

А потом начала тонуть.

Морган показалось, что вокруг ее талии обвязали веревку и какой-то великан потянул ее вниз. Морган будто бы падала с огромной высоты, вода бурлила вокруг нее, она размахивала руками и пыталась ухватиться за спокойную поверхность воды. Пыталась задержать дыхание. Но не могла.

Однако когда она все-таки вдохнула, то почувствовала воздух – свежий воздух, пахнущий цветами и землей.

А потом Морган уже стояла на песчаном дне океана, который тоже освещало восходящее солнце, а напротив нее, скрестив ноги, на волнах сидела молодая женщина. На ней было ярко-желтое шелковое сари, которое развевалось на водной ряби. – Как красиво, – сказала Морган, и слова вырвались изо рта вместе со странными маленькими пузырьками, которые каким-то образом обрели смысл, хотя Морган вообще не услышала ни звука.

Молодая женщина улыбнулась, изучающе посмотрела на нее и ничего не сказала. Затем она протянула руку ладонью вверх, как будто прося о чем-то. Морган неуверенно протянула левую руку в ответ. Пальцы той женщины сомкнулись на руке Морган, и она почувствовала удар, подобный разряду молнии. Вода вскипела и запузырилась вокруг них. Солнце поднялось и опустилось, поднялось и опустилось, словно было игрушкой на веревочке, а потом начало плыть наверх, и они вдвоем последовали за ним.

Кто-то преградил им путь.

Старый архивариус посмотрел на них сверху вниз своими полными зависти глазами на морщинистом лице и сказал:

– Отдайте то, что принадлежит мне.

Гарги – каким-то образом Морган узнала, что молодая женщина, путешествующая с ней, была Гарги Вачакнави, чья кровь скрывалась в кольце, – произнесла первое и единственное слово, которое она хотела сказать.

– Нет, – отозвалась она, все еще улыбаясь, и отпустила руку Морган. Не дожидаясь просьбы, Морган потянулась и коснулась этой же рукой лица архивариуса.

Тот почернел, как пшеница в Филадельфии. Он оказался отравлен. Превратился в пепел и унесся прочь вдоль берега, а Морган посмотрела на Гарги и спросила:

– Это было правильное решение?