Меч и Цитадель

Мастер Палемон не ответил ни словом. Судя по взгляду, он даже не слышал моих слов, прислушивался только к голосу, и недоверие на его усталом, источенном временем лице сменилось искренней радостью, словно сумрак, разогнанный отсветами огня.

– Да, – подтвердил я, – перед тобой Севериан.

Пока мастер Палемон с великим трудом приходил в себя, я подошел к двери и велел подать мне ташку, на время вверенную попечению одного из офицеров охраны, завернутую в остатки гильдийского плаща цвета сажи, ныне вылинявшего, сделавшегося попросту черным, а кое-где и истершегося до рыжины. Расстелив плащ на столе мастера Палемона, я открыл ташку и вывалил на него ее содержимое.

– Вот все, что мы принесли назад, – пояснил я.

Мастер Палемон улыбнулся – совсем как в классе, застигнув меня за какой-нибудь мелкой шалостью.

– И трон в придачу? Не откажешь ли в любезности рассказать обо всем по порядку?

Так я и сделал. Рассказ затянулся надолго, так что мои охранники не раз стучались в двери, дабы убедиться, что я жив и здоров, и, наконец, я велел принести нам обед, однако, когда от фазана остались лишь косточки, а пирожные и вино подошли к концу, разговор все еще продолжался. Тогда-то мне и пришла в голову идея, со временем воплотившаяся в сих мемуарах. Изначально я намеревался начать их со дня ухода из нашей башни, а завершить днем возвращения, но вскоре понял, что симметрию, столь ценимую многими из художников, этакая структура, конечно, обеспечит, однако без кое-каких сведений о моем отрочестве в моих приключениях никто ничего не поймет. Равным образом кое-какие нити повествования остались бы незавершенными, не дополни я повествование (как предполагаю сделать) описанием еще нескольких дней, последовавших за возвращением. Возможно, для кого-то мое сочинение станет «Золотой Книгой». Мало этого: быть может, первопричина всех моих странствий заключается лишь в заговоре библиотекарей, нуждающихся в новом орудии для пополнения своих рядов… но, может, и эти надежды чрезмерно смелы.

XXXIV. Ключ к Мирозданию

Дослушав рассказ до конца, мастер Палемон подошел к невеликой кучке моих пожитков и отыскал в ней ониксовую рукоять с опаловым «яблоком» и серебряной крестовиной – все, что осталось от «Терминус Эст».

– Добрый был меч, – сказал он. – Да, выходит, мой дар едва не погубил тебя, но мечом он был великолепным.

– Мы неизменно носили его с гордостью и ни разу не нашли повода в чем-либо упрекнуть.

Мастер Палемон вздохнул – прерывисто, словно вздох застрял в горле.

– Но теперь он безвозвратно утрачен. Меч – это ведь клинок, а не его обрамление. Гильдия сохранит все это вместе с твоим плащом и ташкой, поскольку они принадлежали тебе. Спустя столетия после нашей с тобою смерти старики вроде меня будут показывать их ученикам. Ну а клинка жаль, жаль… Я пользовался им многие годы, а получил задолго до того, как в гильдии появился ты, но даже не думал, что его погубит удар какого-то бесовского оружия.

Положив на стол венчавший рукоять опал, он взглянул на меня и нахмурился:

– Что тебя беспокоит? Видывал я людей, куда меньше дергавшихся, когда им вырывали глаза.

– Всевозможного бесовского, как ты выражаешься, оружия, против которого не устоит даже сталь, на свете великое множество. Пребывая в Орифии, мы кое-что повидали. А еще повидали десятки тысяч наших солдат, бьющих врага лучевыми копьями, дротиками и мечами куда худшей ковки, чем «Терминус Эст». Держатся они до сих пор, потому что энергетического оружия у асциан не слишком-то много, а причина этому в нехватке источников энергии для его производства. Что же произойдет, если Урд будет пожаловано Новое Солнце? Не сумеют ли асциане распорядиться его энергией лучше нашего?

– Может статься, сумеют, – признал мастер Палемон.

– Мы размышляли об этом вместе с автархами, правившими до нас, – с собратьями, так сказать, по новой гильдии. Мастер Мальрубий сказал, что в недавние времена пройти испытание отважился один только наш предшественник. Касаясь разумов остальных, мы нередко обнаруживаем, что отказались они лишь из опасений, как бы наши враги, до сих пор сохранившие много больше познаний в древних науках, не получили большее преимущество. Возможно, они были правы?

– Не знаю, – ответил мастер Палемон после долгих раздумий. – Ты полагаешь меня человеком недюжинной мудрости, так как некогда учился у меня, но ведь мне, в отличие от тебя, побывать там, на севере, не довелось. Ты видел целые армии асциан, а я в жизни не видывал ни одного. Интересуясь моим мнением, ты весьма льстишь мне… однако, судя по твоим рассказам, они слишком косны, слишком строго держатся заведенных порядков. Рискну предположить, к мышлению самостоятельному из них способны немногие.