Меч князя Буй-тура

Но больше время проводили они в хлопотах по дому: все домашнее хозяйство держалось на них. Нужно было и за челядью присматривать, чтобы не сидели да не ленились. И за малыми детьми — сыновья до семи лет находились под их непосредственным присмотром. Только потом, по истечении семи лет, они переводились на мужскую половину, где дядька-пестун учил их воинскому делу, а святые отцы — чтению, письму, счету, греческому и латинскому языкам, Святому Писанию. Но и тут ни одна мать-княгиня не оставляла свое чадо без материнского внимания и пригляда, постоянно интересуясь, здраво ли чадо, как познает науки.

Если для княжеских хором многое делали челядинцы и слуги, то для храмов и монастырей принято было делать княжескими руками: вышить стихарь, орарь, ризу — и подарить святым отцам для богослужения. И, вообще, рукоделие, которым занимались княгини и княжны, всячески поощрялось духовными пастырями, ибо богоугодно и благо. Так что, если на князьях ежедневно лежали дела государевы да военные, перемежаемые охотой да строительством градов и церквей в них, то на княгинях — дела хозяйственные да семейные, поглощавшие все их время.

В летнюю пору хорошо: светлый день большой, долгий, многое можно успеть. Зимой же не успел проснуться, туда-сюда повернуться, как темнеет уже. А при чадящих факелах да свечах много не сделаешь. Приходится поторапливаться, чтобы и за дворовыми присмотреть, и детей обиходить, и супруга обласкать. А как же?!

Меж тем, как Олег Святославич Северский сдавал прямо на глазах, жизнь на Руси не останавливалась. В Киеве на великом столе Ярослава Изяславича сменил Роман Ростиславич. Но тот вновь недолго наслаждался властью: из-под Дона прибыли половецкие орды и стали грабить да жечь киевские и переяславские волости.

Роман распорядился, чтобы братья его да сыны дали половцам острастку. А те, перессорившись между собой, не только острастки ворогу не дали, но и проиграли сражение, потеряв чуть ли не все войско русское на радость поганым. Князья сами едва спаслись, закрывшись в Ростовце. Роман Ростиславич, проведав о том, впал в уныние, чем тут же не замедлил воспользоваться черниговский князь Святослав Всеволодович, потребовав уступить ему киевский стол.

Киевские бояре, всегда державшие нос по ветру, несмотря на то, что всегда благоволили к роду Мономашичей, на этот раз, видя в Святославе Черниговском сильную руку, сославшись на вече, попросили князя Романа удалиться, чтобы не подвергать град разрушению и пожарам, ибо стояла жаркая июльская пора. Достаточно было одной искры, чтобы город занялся, как скирд сухой соломы — мгновенно и со всех сторон.

Роман уступил, и 20 июля 1177 года по рождеству Христову под звон церковных колоколов и благовест певчих хоров Святослав Всеволодович восшествовал на великий стол.

«Наш пострел везде поспел, — оценил успехи двоюродного брата Всеволод, когда вести о смене в Киеве великого князя дошли до Курска, где в это время находились они с супругом, проверявшим крепость града. «Воистину: не родись красивым, а родись счастливым», — добавила она, на что Всеволод резонно заметил, что пришло такое время, когда обладание киевским престолом уже не счастье, а только большая головная боль. «Никакого почета и уважения со стороны других князей. Каждый князь уже мнит себя великим… И смоленский, и черниговский, и галицкий, не говоря уже о владимиро-суздальском, который первым о своем величии голос подал… и пример…» — «И ты тоже?» — задала она вопрос тогда, больше ради шутки, чем всерьез. «Ну, мне до великого еще далеко, — отшутился также и Всеволод. — Вон борода только-только кучерявиться начала… как до пояса дорастет, так и о величии подумаем. А пока нам бы грешным и с малым княжеством управиться». И ни Святославу Всеволодовичу, занявшему киевский стол, ни другим «великим» князьям не завидовал: «Каждый ношу должен нести по себе, чтобы не надорваться».

В этот год, как и в следующие два года, распри между князьями за обладание престолов, особенно владимирского, где умер Михалко Юрьевич, шли жестокие. Но Всеволод Святославич, несмотря на все посулы и приглашения противоборствующих сторон, держался особняком, ни с кем не ссорился, но и никому не помогал. В собственном княжестве дел, требующих непосредственного участия князя, было предостаточно: то крепостцу где обновить, то погорельцам в весях помощь оказать — пожары, как и половцы, не оставляли в покое селения, то суд-расправу творить по Правде Ярослава Мудрого и сынов его Святослава да Всеволода, то зарвавшихся бояр да тиунов приструнить. Словом, дел хватало. А если дела могли подождать, то, как и раньше, еще до рождения ребеночка, охотой на зверя лесного да птицу разную, степную, лесную и озерную, забавлялся. И не только сам с дружиной своей, но и ее с собой брал.