Меч Лета

Блитц не преувеличивал. Ноги у меня подкашивались, а друзья двоились в глазах, и тут нечего было сваливать ни на какие иллюзии. Я просто элементарно устал.

Мы разбили наш маленький лагерь в дверном проеме библиотеки. Прямо как в старые добрые времена, с той только разницей, что теперь были гораздо лучше экипированы. Блитц вытащил из сумки три пуховых спальных мешка, смену свежей одежды для меня и бутерброды, которые я уплел с такой скоростью, что даже не разобрался, с чем они были. Хэрт забрался в мешок и немедленно захрапел.

– Ты тоже давай, – сказал мне Блитц. – А я заступлю, как всегда, на ночную вахту. Завтра пойдем навещать моих родственников.

– В мир гномов? На твою родину? – ушам своим не поверил я.

– На мою родину, – с оттенком тревоги подтвердил Блитц. – Мы с Хэртом сегодня кое-что проанализировали и пришли к выводу, что нам недостаточно информации о конструкции цепи, которой связан Фенрир. А получить нужные сведения мы можем только в Нидавеллире. – Он посмотрел на кулон у меня на шее. – Позволишь взглянуть на меч?

Сняв рунный камень с цепочки, я положил между нами с Блитцем Меч Лета. Его сияние ярко высветило из тьмы лицо гнома и его сияющие глаза.

– С ума сойти, – пробормотал он. – Костяная сталь. А может, даже еще что-нибудь куда более редкостное.

– Ти Джей из Вальгаллы говорил мне про костяную сталь.

Блитцен провел рукой в воздухе вдоль клинка, не касаясь его.

– Обычная сталь – это сплав железа с углеродом. Кузнецы используют уголь. Но в него можно добавить и кости. Врагов, чудовищ и даже умерших предков.

Я поглядел на клинок, размышляя, нет ли в его составе частиц каких-то моих далеких прапра… ну там бабушек или дедушек?

– Когда меч правильно выкован, – продолжал тем временем свою лекцию Блитц, – костяная сталь способна разить существ сверхъестественных. Такое оружие представляет опасность даже для великанов и богов. Но чтобы оно таким стало, оно должно быть закалено в крови, и желательно существа того типа, которое предстоит сразить.

– Меч Лета сделан именно так? – поежился я.

– Не знаю, – к счастью, ответил Блитцен. – Меч Фрея сработан ванами. Их методы – для меня тайна. Возможно, он ближе к магии Хэрта.

А мне-то казалось, гномы большие доки не только по части цепей и Блитц хоть частично раскроет мне тайну меча.

Я покосился на Хэрта, по-прежнему самозабвенно храпящего в своем мешке.

– Ты говоришь, он много знает о магии? Нет, я не сомневаюсь, но почему же он ей тогда так мало пользуется? При мне вот один только раз отпер дверь без ключа. Он еще-то по этой части что-нибудь может?

Блитц с таким видом коснулся ладонью спальника Хэрта, словно оберегал его от моих нападок.

– Магия вытягивает из него силы. Поэтому он прибегает к ней лишь в крайних случаях. К тому же его семья… – Блитц тяжело вздохнул. – Современные эльфы не одобряют занятия магией. Родители Хэрта стыдили и осуждали его за то, что он ей увлекся. Поэтому он до сих пор стеснялся ей пользоваться в чьем-то присутствии. У Хэртстоуна вообще комплекс. Он, видишь ли, не оправдал надежд, которые на него возлагали родители. Оказался совсем не тем сыном. И магия, и… – Блитц коснулся ушей. – Ну, сам понимаешь.

Я едва удержался от крепкого слова в адрес этих родителей. Разве Хэрт виноват, что родился глухим!

– Эльфы, – пожал плечами Блитц. – У них пониженная толерантность. Воротят носы от всего, что не кажется им идеальным. И от музыки, и от литературы, и от изобразительного искусства, и даже, как видишь, от собственных детей.

Я чуть не крикнул, что это ужасно, но вовремя спохватился: люди-то в данном случае от эльфов мало чем отличаются.

– Ты все же ложись скорей спать, сынок, – принялся уговаривать меня Блитцен. – Завтра у нас будет важный и трудный день. Чтобы Фенрир был надежно связан, нам придется прибегнуть к помощи одного гнома, и она обойдется недешево. А ты для прыжка в Нидавеллир должен быть бодрым и полным сил.

– Для прыжка? – спросил я. – Что еще за прыжок?

Блитц кинул на меня такой взгляд, словно мне вскорости предстояли еще одни собственные похороны.

– Утром ты должен суметь взобраться на Мировое Дерево.

Глава XXXVI Утята!

Можете назвать меня психом.

Я считал, Мировое Дерево – это такое очень большое дерево, а не утка с выводом утят.

– Ну вот, – объявил нам Блитцен. – Это и есть перекресток вселенных.

Хэртстоун с благоговейным видом встал на колени.

Я глянул на Сэм, которая, смывшись с урока физики, уже успела примкнуть к нам. Она не смеялась.

– То есть… – Я в полном обалдении смотрел на объект, возле которого мы находились. – По-моему, это вообще-то просто скульптурная группа «Уступите дорогу утятам!».

– А символику ты не усматриваешь? – спросил Блитцен. – Она же здесь просто кричит. Девять Миров. Девять уток. Это портал. Суть мироздания. Центр дерева. Место, с которого легче всего перепрыгивать с одной утки… то есть я имею в виду из одного мира в другой.

– Ну, если ты так уверен…