Меч Лета

– Я с ними всеми не справлюсь, – предупредила Сэм. – Либо мы спешно отсюда уходим, либо они нас схватят.

Я попытался сосредоточиться на утятах, но мне мешали ярость и паника.

– Дайте мне больше времени!

– У нас его нет, – как раз в этот момент отбила щитом еще один молоточек Сэм. Удар был столь сильный, что щит треснул посередине.

– Хэрт, – ткнул его в руку Блитцен. – Теперь уже надо.

Эльф крепко нахмурился, сжал губы и, запустив руку в кисетик, достал из него рунную плашечку, сжал в ладонях, как держат пойманную птицу, и что-то принялся ей бормотать безмолвно, лишь губы его шевелились, а затем подбросил плашечку в воздух, и она взорвалась над нами, превратившись в пылающую золотым светом руну:

Расстояние между нами и отрядом карателей капитана Гуниллы вдруг увеличилось. Валькирии продолжали лететь к нам на бешеной скорости. Мои товарищи по этажу вытащили оружие и ринулись на нас в атаку. Однако ни те ни другие не приближались к нам ни на шаг.

Мне это напомнило дешевые мультики 1970-х, в которых экономили на картинках. Герои перемещались, а фон не менялся, и выходило как бег на месте. Чарльз-стрит спиралью вилась вокруг наших преследователей, и они неслись по ней, как хомяк в колесе, а я наблюдал впервые собственными глазами то, о чем мне рассказывала в Вальгалле Сэм. Руны в умелых руках и на самом деле были способны менять реальность.

– Райдо, – произнес с одобрением Блитцен. – Руна колес, дорог и путей. Видишь, Хэртстоун добыл тебе чуть-чуть времени.

– Всего лишь секунды. Торопись, – пояснил Хэрт и тут же рухнул на руки Сэм.

Я быстренько пробежал ладонями по бронзовым уткам и, дойдя до четвертой, почувствовал именно то, что требовалось.

– Вот оно, – выпалил я.

– Ну так и открывай! – подогнал меня Блитцен.

Я вскочил на ноги. Каким образом мне удалось догадаться, что делать, не знаю. Сорвав руну с цепочки и сжав в руках меч, тут же начавший урчать, как безумный кит, я сперва постучал им плашмя по утке, а затем рубанул снизу вверх воздух. Он вдруг раскрылся, будто передо мной раздвинули занавески. Тротуар исчез, а на его месте возникли ветви дерева. Ближайшая, шириной с Бикон-стрит, нависая над серой мглой, простиралась тремя футами ниже наших ног.

– Скорее! Прыгайте! – прокричал я, заметив, что прорубленный мною занавес начал опять задвигаться.

Блитцен, не мешкая ни секунды, прыгнул. С Чарльз-стрит слышался яростный ор Гуниллы. Она вместе с двумя валькириями все еще вертелась в мультяшном колесе. Эйнхерии, спотыкаясь, следовали за ними.

– Ты проклят, Магнус Чейз! – проорала Гунилла. – Мы будем тебя преследовать до конца!

Послышался громкий хлопок. Это лопнул заговор Хэрта. Эйнхерии от неожиданности попадали на мостовую лицами вниз. Валькирий сила инерции протащила мимо нас дальше. Судя по звону стекла, они, вероятно, втесались в окна какого-то здания на Арлингтон-стрит.

Не дожидаясь, пока мои боевые соседи по этажу подоспеют сюда, я схватил Хэрта за левую руку, а Сэм – за правую, и мы втроем прыгнули на Мировое Дерево.

Глава XXXVII Белка забила мне голову нехорошими мыслями

По деревьям я лазить любил всегда.

Мама к этому относилась нормально и начинала нервничать, только когда я забирался выше двадцати футов.

– Тыковка, – обращалась она ко мне в таких случаях с тревожными нотками в голосе. – Эта ветка может тебя не выдержать. Ты не мог бы чуть-чуть спуститься?

На Мировом Дереве проблемы с хрупкими ветками не было. Меня выдержала бы любая из них. Ширина самых крупных превышала Межштатную автомагистраль Девяносто три, а самые маленькие и хилые могли потягаться объемом со стволами красного дерева. Про ствол самого Иггдрасиля вообще молчу. Степень его огромности просто не с чем сравнить, а каждая щель на его поверхности, казалось, служила окном в какой-нибудь из миров. Представьте себе необъятную колонну с множеством ниш, нашпигованных миллионом мониторов, показывающих одновременно разные фильмы, и вам станет ясно, о чем я.

Ветер ревел, едва не срывая с меня принесенную Блитцем новенькую джинсовую куртку. Пространство за листвой дерева тонуло в мутно-белом мерцающем мареве. Внизу не проглядывалось никакой тверди, лишь сплошное перекрестье веток. Я понимал, конечно, что дерево где-то гораздо ниже пустило корни в твердую почву, но ощущение было такое, словно оно целиком парит в воздухе, и от этого голова у меня кружилась. Казалось, Иггдрасиль со всем своим содержанием, включая родной мой Мидгард, просто плавает в туманном небытии Гиннунгагапа.

Только бы не упасть. Иначе я в лучшем случае ударюсь о какую-нибудь из нижних ветвей и сломаю шею, а в худшем обреку себя на вечное падение в Великое Белое Ничто.

Видимо, я за своими размышлениями чересчур наклонился вперед. Блитцен цепко схватил меня за руку.

– Аккуратней, сынок. У тех, кто впервые попал на Дерево, всегда чуть кружится голова.

– Ну да. Так и есть.

Хэртстоун по-прежнему висел на нас с Сэм. Несколько раз он делал попытку встать на ноги, но ноги его подгибались под какими-то немыслимыми для людей углами.