Меч Республики

Тогда я надавил на инородную энергию своей пеленой, расширяя зону её действия, отталкивая враждебные энергии прочь. Напряжение между двумя коконами скакнуло на порядок. Свет в зале управления начал мигать, со стороны служащих раздались первые крики удивления. Чувствуя, что подавляющее поле поддаётся, я ударил в особенно прогнувшуюся точку. Сопротивление мгновенно спало, а вместе с сопротивлением в зале окончательно погас свет. Прошла пара мгновений абсолютной, нереальной темноты и тишины, и вот автоматика подключила резервный источник питания. Свет снова мигнул, из красного, угрожающего, выходя во всё более яркий белый спектр. Наконец, освещение стабилизировалось. Но за секунды темноты обстановка в зале успела кардинально измениться.

Служащие, в большинстве своём, по-прежнему сидели в креслах, вот только были они не в лучшем виде. Кто-то уткнулся в голограмму перед собой, кто-то лежал лицом в стол, кто-то умудрился даже выпасть из кресла. Объединяло экспозицию одно: все без исключения военные умерли от режущего холодного оружия. Об этом однозначно говорил характер их ран, порой чудовищных и рваных, а также кровь. Кровь была везде. На полу, на обзорных панелях, на стенах, даже на потолке. Брызги крови сливались в причудливую, фантастическую картину, будто это порезвился ненормальный художник-экспрессионист. А в самом центре жуткой экспозиции стояла Валери О`Стирх, Тёмная Мать десанта, Высшая валькирия Республики Ноч, пятная шершавый пол под собой тягучими каплями с по-прежнему выпущенных смертоносных имплантов.

Только один внешник в центре управления был всё ещё жив — капитан второй ступени, руководитель базы космофлота, стоял на том же месте, где его застало отключение освещения. Только бледность, покрывающая лицо офицера, говорила о не совсем нормальном его душевном состоянии.

— Догадались? Поздравляю. Не ожидал от вас такой быстрой реакции. Где я прокололся, капитан?

— Как?! — только выдавил из себя офицер.

— Всё просто. Я мечник. Жена говорит — один из сильнейших в Республике. Она у меня очень рассудительная, так что вряд ли это просто обычное женское бахвальство. Всё-таки Высшая… Ну так в чём был мой прокол?

— Энергетический импульс, спаливший аппаратуру слежения в ангаре, предшествовал ударной волне и световой вспышке взрыва, — прохрипел капитан. — Значит, это боевая операция Экспансии?

— Нет, капитан. Тут вы не угадали. Это — начало гражданской войны в Планетарном образовании Литания. Один из актов борьбы за будущее объединённого человечества.

Офицер издал сдавленный смешок, провоцируя на откровенность, но мы с валькирией оставались совершенно серьёзными. Капитан цепко следил за выражением наших лиц, за нашими взглядами, однако ничего не менялось: мы свято верили в то, что говорили.

— Вы это серьёзно? — наконец не выдержал он затянувшейся паузы.

— Более чем.

Словно в подтверждение моих слов целая гроздь голограмм в управляющей зоне налилась красным. Среди мерцающих пиктограмм вспыхнули новые предупреждающие значки, а одна из экстренно развернувшихся голограмм транслировала утопающий в плазме шлюз входного модуля базы. И где-то там, за всполохами выстрелов и хлопками врезающихся в металл плазменных сгустков и кинетических боеприпасов, маячили тени подлинных виновников торжества — горбатых и неказистых десантников нашей с Ри призовой команды.

— Вы называете гражданской войной банальное нападение бандитов на базу флота? Вам самим не смешно?

— Бандиты не там. Бандиты — здесь, — с этими словами я запустил со своего инта голограмму ультиматума флотского офицера некому бандитскому авторитету Бывалому. Когда голос офицера смолк, я продолжил со всё той же убийственной уверенностью в голосе. — Это ведь ваш коллега? Он сейчас на отдыхе после дежурства?

— Откуда у вас эта запись? — видно было, что капитан растерян. Его вечер откровений явно ещё не завершился.

— Её прислали на мою базу, отбитую у контрабандистов, ваши коллеги, — скупое пожатие плеч. — Или думаете, если мои орлы уничтожили это гнездо заразы, они оставят в покое их покровителей из флота? Тех, кто когда-то их самих вышвыривал на обочину жизни?

— Вы… Всем нужно жить, — значительно тише заметил флотский, но в глаза больше не смотрел.

— Это не жизнь, офицер. Это существование. В то время как Республика тянется к звёздам, вы здесь разводите такой срач, что впору выжигать всё калёным железом. Радуйтесь, что в Литании нашлись настоящие патриоты, не желающие мириться к этой вашей «жизнью».

— Вы не похожи на патриота Литании, — выдавил последний аргумент офицер.

— Я больший её патриот, чем многие на этой базе. Я ведь и на мечницу Республики не похож?

— Вы разведчик. Диверсант. Это нормально.

— Думаете, один из сильнейших мечников Республики стал бы заниматься такой банальщиной? Диверсией на никому не нужной базе флота, в самой занюханной колонии Планетарного образования? Вы сами в этой верите, капитан?

— Я уже ничего не понимаю, мечник.

— Это поправимо. Просто дайте команду своим людям не сопротивляться. Мне не нужна кровь, равно как она не нужна моим офицерам сопротивления.