Меч Республики

На первом этапе от нас требовалось продемонстрировать готовность действовать именно на благо Литании. Мы должны были действием доказать, что не пираты. В принципе, этот этап полностью вписывался в нашу прошлую тактику. Пиратам точно не жить. Им не повезло стать разменной монетой в политической игре не их уровня. Их судьба, вместе с судьбой их базы, была предрешена. А потом… Потом нам предстояло вывести из игры высшее командование обеих флотских группировок. Только так офицеров можно было избавить от ответственности перед своей совестью, а также перед вполне материальным явлением — присягой. Потому что после уничтожения высшего командования наступает растерянность, безвластие, а значит, они вправе сами принимать решения в рамках своих собственных флотских группировок. Дальше уже должны были последовать наши совместные действия, вот только полную поддержку флотов мы получим не ранее, чем выгрызем из Совета официальные полномочия. И я знал, как этого добиться. Это была изюминка нашего плана, долженствующая перевести всю ситуацию в официальную плоскость. Можно сказать, вывести нас на вершину политического олимпа. Оставалась сущая «малость» — воплотить в жизнь первые два этапа нашего плана, тем самым выполнив требования флотских.

Через два дня после завершения переговоров наши корабли вышли в системе Риверанс. До того Барон, используя свои собственные каналы и связи среди пиратских капитанов, устроил на их базе общую сходку. На замаскированном под комету астероиде собрались практически все действующие пиратские капитаны. И именно в этот момент мы и окружили его плотным кольцом нашего теперь уже флота.

С астероида начали поступать робкие просьбы о капитуляции. Нас буквально умоляли предать пиратов правосудию. Это выглядело комично. Сами пираты передают себя в руки правосудия. Можно сказать, раскаиваются. Но возиться с ними никто не собирался. Это была карательная акция, значение которой не в количестве захваченных и преданных справедливому суду бандитов, а в показательном примере. То есть чем жёстче и непримиримей — тем лучше. Я бы сказал — доходчивей. Поэтому в переговоры мы не вступали.

С нашего флагмана вели репортаж добрых два десятка военных корреспондентов. Конечно, они сейчас не могли ничего передать, потому что вся связь была блокирована системами подавления тройки наших основных кораблей, но запись вели весьма скрупулёзно, и отпускали вполне конкретные комментарии.

Блокированные на базе пираты ещё ничего не понимали. Пара кораблей попыталась вылететь из-под кометного хвоста, чтобы сдаться, но была без всякой жалости расстреляна ракетами. Для наглядности мы даже не пожалели невозобновляемых боеприпасов. Ну а потом вперёд выдвинулись три транспорта. Внешне совершенно безобидные конструкции несли в себе очень и очень непростой подарок. И это был даже не так полюбившийся мне в прошлом изотоп. Теперь всё было по-взрослому. Каждый корабль нёс в своём трюме, расширенном до максимальных размеров благодаря демонтажу внутренних переборок, поистине смертоносный подарок. Гравитационная бомба. Не примитивные поделки, как у внешников, а самые настоящие, стоящие на вооружении у республиканского флота. Их применяли наряду с кораблями сверхтяжёлого класса — так называемыми «Планетарными разрушителями» — для разрушения орбитальных крепостей и подавления прикрывающих планету подвижных или стационарных боевых платформ. И вот теперь сразу три таких бомбы шли навстречу с пиратским логовом.

Системы противокосмической обороны базы всё же смогли уничтожить один корабль, не помогли никакие эмиттеры защитных полей. Но вот остальные два донесли свой смертоносный груз до адресата. Едва корабли прошли взвесь хвоста космического тела, как бомба сработала. В то же мгновение само пространство на несколько секунд исказилось, словно на этом месте возникла чёрная дыра. Комету начало корёжить. Её скручивало в спираль, да не плоскостную, а объёмную, и отнюдь не в трёхмерной системе координат. Голубоватое космическое тело растянулось такой же голубоватой, светящейся спиралью, которая, казалось, отражалась в гигантских зеркалах, разветвляясь сразу на два, три… десять и более спиралей. И все они существовали одновременно. Какая из них была настоящей? Да все были реальными, это же не три измерения… Всё завершилось внезапно. Подобно бьющей по слуху тишине после серии громких звуков, по глазам наблюдателей резанул девственно чистый космос, без единого следа космического тела. Да что там тела — даже космического мусора на месте взорванных ранее кораблей не осталось.

Я откинулся на спинку капитанского кокона и прикрыл глаза. Попытался разобраться в ощущениях. От созерцания меня отвлёк неожиданно возникший на голограмме военный корреспондент. Матёрый мужик, прошедший не одно сражение сначала в качестве флотского офицера, а после — в качестве собственно корреспондента, смотрел на меня из-под нахмуренных бровей, словно пытался залезть в самую душу.

— И что ты испытываешь сейчас, Меч Республики? После жестокого убийства… сколько их там было?.. Тысяча? Две?..