Меч Шаннары

Однако к концу дня дождь начал ослабевать, и в плотной серой завесе клубящихся туч появились голубые прорехи. Ненастье стихало, и стало совершенно очевидно, что к ночи тучи развеются окончательно и свет молодого месяца и тысяч мерцающих звезд зальет землю. Менион сидел в одной из маленьких комнат Совета, когда заметил в окне голубое небо. Он тотчас отвлекся от огромной карты, расстеленной на столе. Рядом с принцем сидели два воина из расформированного Пограничного легиона — капитан-лейтенант Янус Сенпре и офицер из гарнизона острова, седовласый ветеран по имени Фандрез. Никто лучше Фандреза не знал окрестности Керна, и именно он помогал спланировать отвлекающую атаку на армию северян. Сенпре был выше его по званию и удивительно молод для такой должности, но, несмотря на молодость, это был опытный и отважный воин, у которого за плечами уже имелся десяток лет службы и сражений. Капитан был преданным сторонником Балинора, и, как и Мениона, его сильно беспокоило отсутствие вестей о принце. Несколькими часами раньше он уже выбрал две сотни бойцов из распущенного Пограничного легиона, чтобы сформировать основную ударную силу, которая обрушится на вражеский лагерь.

Менион предложил свою помощь, и она была охотно принята. Ноги горца все еще болели от синяков и ссадин после сумасшедшего бега по каменистой равнине, однако он отказался выехать из Керна вместе с горожанами, потому что ложная атака на вражеский лагерь была именно его идеей. Флик наверняка не нашел бы в решении принца ничего, кроме упрямства и гордости, однако Менион Лих не хотел прятаться за спины других, пока за рекой идет бой. Долгие годы он мечтал найти в своей жизни нечто большее, чем только неистребимая жажда новых ощущений. И вот теперь он наконец знал, за что стоит сражаться, и не собирался оставаться сторонним наблюдателем, когда всему человечеству угрожала чудовищная опасность, равной которой не было уже много столетий.

— Мы высадимся вот здесь, возле Спин-Бар.

Неспешный скрипучий голос Фандреза вплыл в его мысли, возвращая горца к составленной в мельчайших подробностях карте. Янус Сенпре согласно кивнул и вопросительно взглянул на Мениона.

— Они расставят часовых вдоль луга над отмелью, — произнес он в ответ. — Если мы не обезвредим их, все пути к отступлению будут перекрыты.

— Твоя задача не допустить этого, путь должен быть свободен, — заявил капитан.

Менион открыл рот, чтобы возразить, но не успел.

— Я понимаю твое горячее желание быть с нами, Менион, но нам придется передвигаться гораздо быстрее врага, а твои ноги пока еще не зажили для долгого и быстрого бега. Ты знаешь это не хуже меня. Поэтому ты возьмешь на себя прибрежные патрули. Держи свободным проход к лодкам, этим ты поможешь нам гораздо больше.

Менион молча кивнул, хотя и был сильно расстроен. Ведь он мечтал сам участвовать в штурме. В глубине души он все еще лелеял надежду отыскать во вражеском лагере пропавшего друга. Он снова вспомнил об Алланоне и Флике. Быть может, они уже нашли Ши, как ему обещал друид. Менион печально покачал головой. Ши! Почему это должно было случиться именно с ним, ведь больше всего на свете он хотел, чтобы его оставили в покое! Но человек вынужден мириться с безумием жизни, принимая все ее сюрпризы либо с бессильной яростью, либо с унылым безразличием. И никто не может найти выхода, разве что выбрав смерть.

Совещание быстро закончилось, и унылый Менион Лих понуро бродил по комнате Совета, погруженный в свои мысли. Так, печальный и задумчивый, он дошел до каменной лестницы и спустился вниз. Выйдя на улицу, он медленно побрел обратно к дому Ширл, стараясь держаться ближе к галереям и стенам домов. Что же с ними будет? Страшная тень Повелителя чародеев нависла над миром, словно гигантская несокрушимая стена. Как можно надеяться одолеть это существо, лишенное души, которое живет по законам, совершенно чуждым их привычному миру? И почему единственный смертный, способный уничтожить это непостижимое создание, — обычный парень из глухой деревушки? Менион отчаянно мечтал приоткрыть хотя бы крохотную щелочку в этой непроницаемой завесе тайн, которая окружала его и разбросанных по свету друзей.