Меч в ножнах из дикой сливы

– Прекрасно! – Принц энергично поднялся и приглашающе кивнул Иши и Хань Шэнли. – Господа, пройдемте со мной – будете свидетелями.

– Ваше Высочество, прошу разрешить моему слуге А-Фаню остаться здесь, – поклонился Иши. – При всей вашей дальновидности во дворце сейчас несколько… людно, опасаюсь, что он потеряется или попадет под горячую руку.

– Конечно, молодой господин Си. – Принц был уже у двери. – Однако поспешите, время не ждет.

– Сиди тут и жди меня, – наказал Иши А-Фаню, крепко сжав его плечи. – Со мной ничего не случится. Я обязательно приду за тобой.

Мальчик возразить не посмел, лишь кивнул, провожая испуганным взглядом уходящих.

В тронном зале Иши до сегодняшнего дня не бывал: ранг не позволял. Он слышал только от других служащих положением выше о многослойном и богато украшенном потолке[433], о резных изображениях драконов, фениксов и журавлей, о троне из красного сандалового дерева… Рассказы оказались правдивы, и, ступая по отполированному мраморному полу, Иши не без удивления обнаружил, что больше любуется убранством, нежели думает о причине своего появления здесь.

Император обнаружился у трона: его и нескольких придворных, среди которых выделялся мужчина с алым султаном на генеральском шлеме, взяли в кольцо около сотни воинов в черных и белых доспехах. Иши плохо разбирался в знаках отличия, но смутно помнил, что черные доспехи носили воины Северной, или Зимней, армии, набиравшейся из детей и родственников знати, а белые – Западной армии, в которую брали выходцев из торговцев, ремесленников и крестьян[434]. Значит, на стороне принца не только дворцовая стража, но и по меньшей мере часть обеих армий – как и один из генералов, если другой здесь, в окружении.

Даже загнанные в угол, сторонники императора не прекращали борьбы: звенели мечи, люди потрясали кулаками, выкрикивая оскорбления. Особенно усердствовал генерал:

– Чжуан Тянь, сын черепахи, помесь скорпиона и змеи, так-то ты отплатил за пожалованный тебе чин чжун-лан-цзяна![435] Переметнулся на сторону мальчишки-изменника, возжелавшего власти! Если бы я только знал…

Воины молчали, бесстрастно глядя мимо и преграждая императору путь как к трону, так и к выходу из зала. Удары явно вымотанных придворных они принимали в основном на щиты, уклоняясь почти лениво и не давая покинуть круг.

– Генерал Сюй, благодарю, я услышал достаточно, – принц заговорил негромко, но вдруг упала полная, почти звенящая тишина. – Ваше мнение обо мне перестало иметь хоть какое-то значение в тот миг, когда вы отказались подчиниться. Заканчивайте с ними, – эти слова уже были обращены к воинам.

Слитный поворот, единый взмах – и кровь сторонников императора веером залила мраморный пол, приглушив светлый блеск плит. Зрелище, завораживающее в той же мере, что и пугающее.

Интересно, омоет ли это красное море их стопы?

На ногах остался лишь император Чэнь Гэньцянь.

– Приветствую вас, фуцинь. – Принц вежливо поклонился, но Иши не чувствовал – видел в этой вежливости издевку. – Полагаю, нам необходимо поговорить напоследок.

– Мне нечего тебе сказать, – голос императора дрожал, но был полон холодной, незамутненной ярости.

Воины расступились, и принц, подойдя к нему ближе, остановился на расстоянии не более чжана. Он шел по крови как по изысканнейшему из ковров: плавно, неспешно, даже не думая одергивать чаошэн. Нижний край богато украшенной ткани пропитался красным. Красный и золотой. Счастье и богатство. Торжество и власть. Беда и предательство.

У императора тряслись щеки и подбородок, кривились губы; принц Чэнь же являл собой воплощение серьезности и царственности – лицо его было абсолютно непроницаемым. У него такая хорошая выдержка или ему действительно все равно?

– И что теперь? – выплюнул Чэнь Гэньцянь почти истерически. – Из собачьей пасти не жди слоновой кости[436], вот уж правда! Бесполезный мальчишка с дурной кровью! Как у тебя только наглости хватило заявить права на трон?! Не ты ли говорил о том, что измены нет у тебя и в мыслях?!