Меч вакеро

—  Похоже на правду. Но другой здесь нет. Так что подождем. — Анжело обвел взглядом своих приятелей. — Она, наверное, поймала его на свою приманку…

—  А он и клюнул! — загоготал Монтсеррат, втыкая нож в очередной кусок дичи. — Я думаю так, братья, если эта юбка не может нашему жениху подарить любви, то он добивается ее ненависти!

За столом засмеялись, послышалось веселое журчанье вина по кружкам, лязг ножей и чавканье, но выстрел в потолок вдруг оборвал разгульное застолье.

—  Ну вот что, — бросая разряженный мушкет на стол, сиплым от напряжения голосом произнес Раньери. — Не нравится мне всё это!

—  Мне тоже, аваре, — Крус поднес кожаную кружку ко рту, но тут же захлебнулся вином от удара.

—  За что, Анжело?.. — дикий кашель рвал его легкие.—Тебе жаль пару глотков?

—  Хватит, Крус, ты и так уже выжрал столько, что можешь ссать через весь этот стол. А мне это не по душе. Где Дельгаде?

—  Да он уже, поди, пьяный, аваре, со своими парнями, да и кони у них тоже шатаются…

—  Эй, Монтсеррат, возьми трех человек, и наверх! А ты, Манглес, скачи, собирай людей! Паленым пахнет в этой норе… — процедил Анжело, а сам с угрожающим видом воззрился на Лопеса:

—  Кто еще наверху кроме нее?

—  Никого! — взмолился трактирщик, сильнее забиваясь в угол.

—  В самом деле? Врешь, пес!

—  Ей-Богу, никого, сеньор! — Лопес затравленно посмотрел Раньери в лицо, и в то же мгновенье ему показалось, будто в позвоночник ему ткнули стилетом.

—  Ну смотри, хромоногий, если соврал… я отрежу палец.

—  Чей? — весь сотрясаясь, путаясь в мыслях, вновь заплакал старик.

—  Твой, дурак.

В зале загремело оружие, лавки… Бандейранты ощетинились сталью, готовые броситься в бой.

* * *

Выстрел в зале послужил сигналом для Риоса. Глаза его налились кровью и стали свирепыми.

—  Будь проклята моя душа, если я…

Пуля отшвырнула мятежника к узкой лестнице, ведущей на скотный двор. Хватаясь за балясины, он попытался подняться на подламывающихся ногах, но только сломал ногти. Из его рта текла кровь.

—  Шлюха… — прохрипел он, сражаясь с неподатливым мертвеющим языком.

Тиберия отбросила бесполезный пистолет, перескочила через труп и без оглядки кинулась вниз по лестнице. Позади слышались крики и топот бегущих ног. Дело касалось ее жизни, и она решила драться до конца.

Спотыкаясь о горшки и корзины, разлетающихся кур и индюшек, Тиберия выскочила на скотный двор; пробежала мимо амбара и хотела броситься к корралю, где храпели встревоженные лошади, как чьи-то сильные пальцы схватили ее за руку и затащили за угол амбара. Она хотела только открыть рот, как другая крепко зажала его.

—  Тиберия? — лицо капитана де Аргуэлло схватилось удивлением.

—  Боже, Луис?! Сколько лет, сколько зим!

—  Слишком много. Тише! — он быстро увлек ее далее за поилку овец, где — мулатка не верила своим глазам — длинной цепью залег его эскадрон.

—  Сколько их там? — он не спускал напряженного взгляда с атрио.

—  Не знаю… Человек двадцать… Я была наверху, — отрывисто, с трудом переводя дух, прошептала она.

—  Годится, — капитан глянул на своих солдат — они ждали только команды. — Ну, как ты? Вижу, жизнь не сделала тебя мудрой, а инстинкт у тебя только один.

Луис с усмешкой посмотрел на ее разорванную из белого хлопка рубаху. Сквозь тонкую ткань проступали горошины сосков.

Щеки Тиберии вспыхнули, она сделала глубокий судорожный вздох, но баритон капитана опередил:

—  Прости за откровенность, если смутил тебя…

—  Ну что ты! — ее глаза заискрились, на губах сыграла манящая улыбка. — Это я от восторга… Наконец-то увидела тебя! Я очень тронута, что выручил… Может быть, позже, — она прикрыла оголенную ногу сбившейся юбкой,—если еще хочешь, я расплачусь за услугу… Раньше ты не отказывался от такой платы…

—  Не стоит…

Луис вдруг насторожился: на пустынном дворе появились люди Раньери.

Их действительно было около двух десятков, вооруженных до зубов, рыскающих взглядом. Сам главарь гнал впереди себя какого-то перепуганного скотника, рядом с которым, цепляясь за штанину отца, хныкал мальчишка лет шести.

—  Куда она побежала? — Анжело развернул к себе человека, угрожая пистолетом. Ребенок громче зашелся в плаче.

—  Откуда мне знать, сеньор? — руки отца, прижимавшие к своей ноге сына, дрожали.

—  Я не ослышался, дерьмо, ты дерзишь мне?! Эй ты, вонючий чеснок! Может быть, это ты убил моего друга?..

—  Нет, нет, господин!.. Я не боец… и не солдат…

—  «Солдат», — с презренной усмешкой схаркнул Анжело. — Какой из тебя солдат? По-моему, ты даже не мужик! Жаль, что у меня нет времени это проверить…

—  Я не убивал… Я не убивал… — жалобно запричитал крестьянин. — Я только и имею-то, сеньор…

—  Кроме этого сопляка, дуры жены, шляпы и могилы у тебя ни черта здесь нет. Уяснил? — Внезапный выстрел сорвал шляпу с головы несчастного, превратив ее в соломенное гнездо. — А теперь вот и шляпы нет! Видишь?

—  Не убивайте нас! Сжальтесь… — глаза кабокло превратились в полные ужаса круги. Одной рукой он продолжал прижимать сына, а другую неуверенно поднял вверх, как любой человек в тот момент, когда ведает, что сейчас умрет.