Мечта, которая сбылась (СИ)

Фролло ничего не нужно было объяснять. Эсмеральда, опрятная, как кошка, всегда содержала себя в чистоте, выделяясь тем самым на фоне остальных обитателей Двора чудес, чьи отношения с личной гигиеной обстояли совсем печально. Горожане всё же имели возможность посещать общественные бани, недвусмысленно называвшиеся «борделями», поскольку предлагали не только мытьё, но и приятное времяпрепровождение с девицей, а зажиточные слои населения принимали ванны, не выходя из дома. Однако всё это лирика, а проза состояла в том, что воду для мытья сначала надо натаскать, потом согреть, а дрова стоили недёшево. Таким образом, нельзя сказать, чтобы телесная чистота поддерживалась всеми и всегда на должном уровне, зачастую ограничиваясь протиранием влажной тряпицей. Бродяги вовсе не осложняли себе жизнь водными процедурами. Их телеса омывались либо при купании в Сене, если стоял невыносимый зной, либо под внезапно хлынувшим дождём — и то пока бедолага не укрывался под навесом. Эсмеральда, преодолевая все препоны, мылась сама и стирала одежду с завидной регулярностью. Легко представить, какие нравственные страдания перенесла она в дни заключения в Пти-Шатле, лишившись возможности даже умываться! И тем не менее, она не зашла в каморку во Дворе чудес, чтобы привести себя в порядок, а поджидала друга у ворот его дома.

— Не переживай по пустякам, — ласково сказал он, привлекая к себе девушку, — особенно после того, что тебе пришлось вынести. Как же я боялся потерять тебя!

— Тот страшный человек в чёрном… Он говорил, будто я хотела убить Феба! О, прости! — осеклась она, упомянув ненавистное Жеану имя. — Ведь ты не поверил ему?

— Не думай больше о нём. Сейчас с тобой рядом только я и дорого заплатит осмелившийся причинить тебе вред!

Первым делом Фролло приказал слугам приготовить ванну, где цыганка с великим наслаждением смыла тюремную грязь. Закончив купание, она, к вящему удивлению, не нашла своей одежды.

— Я велел сжечь её! — ответил Жеан, когда девушка, завернувшись в простыню, обратилась к нему с вопросом. — Она пропахла тюрьмой. Тебе всё же придётся принять мой подарок, если не хочешь ходить нагишом. Хотя, — глаза его лукаво заблестели, — наряд, который на тебе сейчас, мне тоже весьма нравится.

Жеан не знал и не мог знать сказки о царевиче, сжегшем в печи лягушачью кожу, но цель имел практически ту же самую. Эсмеральде не оставалось ничего иного, кроме как принять от него в дар платье из зелёной парчи — результат виртуозной работы трудолюбивого портного. Так свободолюбие вынужденно уступило хитрости, так один за другим сжигались мосты. Возвращение плясуньи во Двор чудес откладывалось, тогда как права её в доме Верховного судьи всё более укреплялись.

========== Глава 11. Как уходили короли ==========

На Гревской площади полыхал гигантский костёр, сложенный из брошенных в кучу, жарко потрескивающих вязанок хвороста. Рядом с костром плотники сколотили помост, на который взбирался дюжий человек в красном одеянии с гербом Парижа. В руках он нёс мешок. Лица Фролло не мог разглядеть, но вот человек встал на краю эшафота, блики пламени осветили его, и Верховный судья узнал Анриэ Кузена, главного парижского палача. Толпа приветствовала его ликующим рёвом. Покрасовавшись, как артист перед началом представления, Анриэ Кузен запустил руку в мешок и вытащил из него за шкирку любимца судьи, белого кота по кличке Буль дэ Нэж. Несчастное животное от страха поджало хвост под брюхо и испуганно мяукало.

— Изыди, отродье сатаны! Ступай к своему властелину! — завывала толпа.

— Да, да! Поделом тебе! Я видел, как ты бродил по крыше, наводя порчу на честных людей!

— Эге, как он извивается! Погоди, так ли ты запляшешь на костре!

Жеан хотел закричать, помешать тому, что должно произойти, но язык стал ватным, руки и ноги сковала неодолимая тяжесть, из горла вырвался лишь жалкий хрип. Палач, размахнувшись, швырнул кота в огонь. Затем, желая, видимо, скорей покончить со всем разом, вытряхнул из мешка в костёр всех остальных кошек, населявших кабинет Верховного судьи. Толпа бесновалась, толпа свистела, гоготала, топала тысячей ног. А маленькие жертвы с душераздирающими воплями метались в пламени, корчились, обугливались и горели, горели, горели…

Фролло вскочил в холодном поту. Тело колотила дрожь, сердце прыгало, как бешеное. Он не сразу осознал, что увиденное — всего лишь кошмарный сон, и долго непонимающе глядел в жерло камина. Осознав, что находится в покоях, которые всегда занимал, приезжая в Плесси-ле-Тур, что за окном звёздная августовская ночь одна тысяча четыреста восемьдесят третьего года, он улёгся, но заснуть больше не смог. Нехорошие сны посещали его в последний месяц уже дважды. Он видел Эсмеральду в одной нижней рубахе, босую, преследуемую ватагой горожан. Они бранили её, плевали, швыряли камнями.

— Прочь, потаскуха!

— Ну как, весело спать с судьёй?

— Может, я сгожусь тебе в любовники?

Оступившись, девушка упала на колени. Осатаневшая старуха вцепилась длинными скрюченными пальцами в её волосы.

— Пустите! Что я вам сделала? — кричала Эсмеральда.