Мечта, которая сбылась (СИ)

Жеан шумно вздохнул и крепче прижал к себе подругу.

— Однако же всё разрешилось как нельзя более удачно, — ответил он, гладя её локоны. — Не считая того, что ты теперь прикована ко мне самой прочной цепью и обречена сопровождать меня в скитаниях.

Цыганская плясунья блаженно потянулась.

— Для той, кто с рождения в дороге, нет участи лучше, чем странствия вместе с возлюбленным, — возразила она.

На ум Фролло пришёл давний их разговор после возвращения из Плесси-ле-Тур, когда Эсмеральда призывала его бежать, отринув богатство и сохранив свободу. Тогда он отказался покидать насиженное место, положившись на волю рока. Но чему быть, того не миновать и всё разрешилось так, как хотела цыганка. При том сам он приобрёл куда больше, чем потерял. Поражённый этой мыслью, Жеан произнёс:

— Выходит, что самые сокровенные наши мечты сбылись?

Поняв, что он имел в виду, Эсмеральда эхом отозвалась:

— Сбылись!

========== Вместо послесловия ==========

Неисчислимы пути, которыми правители уходят в мир иной. Кто погибает в бою, кто от изнурительной болезни, кто от руки заговорщиков, пронзённый кинжалом или задушенный офицерским шарфом, кто на плахе, кто вкушает на пиру отравленное питьё или, предпочтя смерть позору плена, сам принимает яд. Были в истории и такие короли, которые умирали не от болезни и не от старости, а по причине несчастного случая, нежданного и подчас нелепого. Так и произошло с Карлом Восьмым. Седьмого апреля тысяча четыреста девяносто восьмого года он вместе с супругой, Анной Бретонской, прогуливался по галерее замка Амбуаз, постоянно им перестраиваемого на свой вкус. Залюбовавшись живописным пейзажем, открывшимся обзору, и желая показать королеве то, что столь восхитило его, несчастный не преклонил голову, минуя низкую арочную дверь, и стукнулся о притолоку. Удар вышел такой силы, что король, и без того подорвавший здоровье, впал в кому и скончался через девять часов, в возрасте двадцати восьми лет. Случай этот стал притчей во языцех и вспоминался всякий раз, стоило кому-нибудь нечаянно ушибиться о дверной косяк.

Наследников у Карла не осталось. Именно тогда на сиятельном небосводе и взошла звезда Людовика Орлеанского, ждавшего своего часа пятнадцать лет, претерпевшего и изгнание, и заточение. Он принял страну с казной, опустошённой захватническими походами, и, стремясь удержать герцогство Бретань под властью Франции, женился на вдове почившего короля. С первой женой, хромой и некрасивой, но доброй и благочестивой Жанной Людовик добился развода по причине того, что брак бесплоден. Союз его с Анной Бретонской вышел куда более продуктивным. По иронии судьбы, надо сказать, вторая супруга его тоже чуть заметно прихрамывала, скрывая сей недостаток при помощи высокого каблука на более короткой ноге.

Взойдя на престол, Людовик Двенадцатый простил всех своих врагов, заявив во всеуслышание: «Король Франции забыл обиды герцога Орлеанского». Ни слова эти, ни происходящие перемены не волновали Арно дю Мулен, поскольку помыслы его занимало лишь то, что обычно увлекает молодого человека двенадцати лет от роду, от природы весёлого и подвижного, как шарик ртути. Однако отец его, всегда сдержанный и суровый, чему-то обрадовался и шептался с матерью за закрытой дверью спальни.

Арно дю Мулен, хоть и родился в Бретани, в городе Сен-Мало на побережье Ла-Манша, всё-таки не считал себя коренным бретонцем. Мальчишка знал, что отец и мать его прибыли в Сен-Мало много лет назад, но, сколько он ни упрашивал, родители так и не открыли, кто они и откуда пришли. А сын чуял, что за всем этим кроется некая тайна. Он смутно помнил учёную козочку, жившую прежде в их доме. Мать, укачивая его в раннем детстве, рассказывала о дальних странствиях и людях, всюду гонимых и ценящих волю на вес золота.

Озорной нрав, оливковый оттенок кожи и зелёные глаза Арно унаследовал от матери, а поджарое телосложение, ястребиный взгляд, тонко очерченные линии лица и невысокий рост — от отца. Жеан и Агнеса дю Мулен представляли собою любопытную и вызывающую зависть пару. Муж, уважаемый в городе адвокат, неизменно сохранял гордую осанку, голову нёс высоко, в чёрных волосах его сверкали серебряные нити. Жена отличалась броской южной красотой, охотно и часто улыбалась, напевала на неведомом языке. Арно подмечал трепетность их отношений, умение во всём достичь согласия и сохранить друг к другу неугасающий интерес. Отец никогда не баловал его и сдерживался в проявлении нежностей, попрекая жену в излишнем потакании капризам их единственного чада — и это, пожалуй, был единственный пример расхождения их мнений.