Мечтатели

Чуть позже солнечные лучи осветили чудную картину: на развалинах сидел седовласый старик, у его ног молодая девушка; оба с глубоким вниманием слушали юношу, читавшего им Библию. Он читал им о том верном пути, на котором не заблудятся и неразумные и по которому идут искупленные Господом. Степан закончил чтение молитвой; затем оживленно обменявшись мыслями о божественной истине, они вместе пошли домой.

Так состоялось в Дубравке первое собрание „мечта-телей“, о котором окружающий мир еще ничего не подозревал.

4. ДОБРЫЙ С AM АРЯНИН

В местечке С. открылась ярмарка. На ней, как всегда, было много пьяных; был между ними и Петр Крачинский. Хотя ноги его заплетались, он все же шел вперед, взвалив на спину узел и держа в руке новую скрипку. Лицо его горело, а мутные глаза блуждали по сторонам.

Петр уже с детства любил играть на скрипке. В детстве, когда он пас стадо с другими детьми, он всегда мастерил себе что-то наподобие скрипки. Он давно мечтал о настоящей скрипке, на которой еще три года назад выучился отлично играть. Ему достаточно было один раз услышать мелодию, и он уже мог ее сыграть. Сегодня он хотел удивить своим искусством Степана.

Теперь и Крачинская перестала упрекать Петра за то, что он попусту теряет время со своей скрипкой. Его приглашали играть и в трактир, и на свадьбы; таким путем он часто зарабатывал больше денег, чем за ткацким станком.

Но куда уходили эти деньги, и на что тратил их Петр? Жил он разгульно, любил выпить, но до этого никому не было дела, другие молодые люди жили не лучше.

В детстве Петр был невзрачен, и поэтому получил прозвище „зеленая лягушка". Теперь же он был стройным и привлекательным парнем. Не будь Кра-чинская вдовой, ему бы не миновать военной службы. Лицо его. покрытое нежным румянцем, было привлекательно: голубые глаза, темные волосы, открытый высокий лоб. Люди поговаривали, что в свое время его родители были, верно, очень красивы.

Сегодня он на ярмарке продал полотно и на вырученные деньги купил себе новую скрипку. Крачинская хотела открыть трактир, и Петр должен был быть первым скрипачом. Эта мысль зародилась у Кра-чинской уже год назад, и с тех пор она собирала доски и кирпичи, чтобы расширить помещение. План этот ей нравился и обещал хороший доход.

Петр продолжал свой путь. Каждый раз, когда он спотыкался, он произносил громкие проклятия, а затем снова начинал петь и беспричинно смеяться. Вскоре его все обогнали, и Петр остался один на большой дороге.

Послышался звон бубенцов. Это возвращались с ярмарки пастор с сельским учителем.

— Послушай-ка, — крикнул Петру пастор, — как бы тебе не заночевать где-нибудь в канаве!

— Ваша милость, захватите меня с собой! — взмолился Петр.

— Не будь ты пьян, отчего бы не подвезти тебя? — отвечал пастор.

— Не может же господин пастор ехать с пьяницей, — нравоучительным тоном заметил Петру учитель.

— Вот бы поехал!.. — раздался насмешливый голос около Петра.

Петр рассерженно обернулся, как это всегда бывает, когда двое стыдят одного, а третий осмеивает. Около него стоял стекольщик, держа в руке корзину со стаканами. Он был также навеселе.

— Почтенный сударь желает прокатиться с его священством?! — продолжал насмешник.

— Ну, берегись! — рассерженно закричал Петр.

Как ты смеешь кричать на меня? — заревел в ответ стекольщик.

Еще несколько бранных слов, и Петр, бросив в сторону скрипку, кинулся на своего противника. Вырвав из его рук корзину, он в ярости вытряхнул все стаканы ему на голову. Началась драка. Наконец стекольщику удалось палкой нанести Петру сильный удар по голове, отчего тот потерял сознание. Испугавшись. стекольщик решил поскорее уйти.

Вечерело. Петр все еще в беспамятстве лежал у дороги в лужице крови; неподалеку валялась скрипка, узел и осколки от разбитых стаканов. Мимо часто проезжали сани, но подгулявшие мужики торопились домой, и никто не замечал бесчувственного тела.

Наконец подъехали еще одни сани. Сидевший в них не распевал пьяных песен. Он остановился и вышел из саней, чтобы подтянуть лошадиную сбрую. Вдруг он заметил валявшуюся на дороге скрипку. Он посмотрел вокруг, и его взор упал на лежавшего без чувств человека. Он нагнулся и повернул голову лежавшего.

— Да это ведь Петр! — в ужасе воскликнул Степан.

Он поспешил снегом смыть кровь с окровавленного лица. Тут Петр впервые открыл глаза.

— Петр, ты жив? Слава Богу!

— Это ты, Степан! Где я?

— Ты лежишь на дороге, окровавленный. Ты упал что-ли? Как же это с тобой случилось?

— Ах да, теперь мне все припоминается. Я подрался с негодяем, и он поколотил меня.

Петр при этом воспоминании опять разразился проклятиями.

— Не греши, — остановил его Степан, закрывая ему рукой рот. — Бог помиловал тебя и спас от смерти. Если бы не Божья милость, я не задержался бы так в городе, и ты, конечно, замерз бы тут на дороге. А ты, едва открыв глаза, уже снова грешишь вместо того, чтобы благодарить Бога.

Строгие, но справедливые слова Степана произвели действие на протрезвевшего Петра, ведь говоривший был его старым другом.

— Садись со мной в сани, поедем скорей домой!