Мечты, присыпанные пеплом

– Мне, похоже, придется искать союза с моими врагами, – улыбнулась вдруг она. – Пусть Исмаил подумает, что он может мне предложить. Схватка началась, Айше. Прольются реки крови. Подумайте. И ты, и твой брат. Хорошенько подумайте, чью сторону принять.

Когда она вышла, Шекер Пара без сил откинулась на подушки. Скорей бы родить! Если это будет девочка, придется принять сторону Кёсем-султан. Они с Исмаилом в этом случае теряют всякую надежду. Но если родится мальчик…

Она погладила живот: «О нет! Ты не умрешь! В тебе кровь османских султанов. А каждый, в ком она течет, имеет право на трон своего отца!»

* * *

– Она уезжает, ты слышала?! Уезжает! – Хюмашах захлопала в ладоши, словно маленькая девочка. – Валиде сослали в Старый дворец!

«Телли», – невольно подумала Анна. С легкой руки беременной султанши все теперь звали законную супругу Ибрагима только так.

Кёсем-султан удалось оттянуть свой отъезд на неделю. Валиде надеялась, что Ибрагим одумается, но он был непреклонен. Да и Хюмашах его подзуживала.

– Кто за порядком-то теперь будет следить? – пробурчала Анна. – Неужто вы?

– Порядок теперь будет один, – важно сказала Телли. – Я – жена. Все другие женщины мне прислуживают. Делают, как я скажу. Гарем теперь не нужен. Ибрагим никого из девушек к себе больше не позовет.

– Он мужчина, – ехидно сказала Анна. – Не слыхала я, чтобы они постились, имея под боком сотню красавиц. А у вашего мужа их и поболе будет. Как же: султан! А вы, может, уже ребеночка ждете.

– С ребеночком в животе разве нельзя играть в любовь? – искренне удивилась Телли.

– Можно-то можно, – вздохнула Анна. – А ну как выкинете? Такой подарочек надо беречь. Без сына вы не до конца султанша.

– Как это я не султанша?! – взвилась Хюмашах. – Свадьба же была!

– Сына надо родить. А вы как коза скачите. А ну случится что-нибудь с вашим султаном? Главной тогда снова станет Валиде. Что тогда с нами будет?

Анна и в самом деле стала об этом всерьез задумываться. О своей судьбе. Исмаил был благодарен за устроенное ему свидание с султаншей, и Анна получила за свою преданность сполна. Главное, ее вспыльчивый красавец на время успокоился и передумал покидать Стамбул. Анна все дни и ночи думала лишь о том, как бы вернуть Исмаила обратно в Топкапы. Валиде уезжает, а она этому главная противница.

– Надо бы на важные посты назначить верных людей, – сказала Анна, бережно расчесывая густые волосы своей госпожи. Вот уж на что Бог не поскупился! Что глаза, что брови, что черные кудри хороши у Хюмашах. Ума только в этой прелестной головке нет ни капельки.

– Вот ты и назначь, – поморщилась Телли, которая не выносила серьезных разговоров. – Ты-то мне на что?

– Да разве султан послушает моего совета? – вспыхнула от радости Анна. Вот он, шанс!

– Ты скажи мне, а я ему.

– Вот, к примеру, хранитель султанских покоев, – стараясь казаться равнодушной, ринулась в атаку Анна. – Он ведь шпионит для Валиде.

– Да, мне он ух как не нравится, – сморщила носик Телли. – Скучный какой-то. И глаза у него бегают.

– А того, кто вас от смерти спас, сослали. А ведь он вам верен. Исмаил-ага его, кажется, зовут, – расческа в руке у Анны замерла.

– Но если его сослали, откуда же он здесь возьмется?

– Вам стоит только пожелать, – вкрадчиво сказала Анна. – Поговорите с султаном. Сами же сказали: теперь здесь новые порядки.

– А ведь и верно. Как захочу – так и будет.

…Валиде провожали молча. У нее на глазах не было ни слезинки, Кёсем-султан шла к воротам гарема с прямой спиной и непокрытой головой, увенчанной украшенной кровавыми рубинами короной. На волосы Кёсем-султан, кружась, ложились крупные снежинки, но лицо Валиде удивительным образом не старело из-за того, что она, казалось, седела прямо на глазах, припорошенная белым, а лишь молодело.

Она не сдалась и не смирилась. Власть по-прежнему была у нее в руках. Она уезжала, чтобы вернуться сюда, в Топкапы, с огромной армией. И взять дворец штурмом, если потребуется. Турхан-султан, нахмурившись, смотрела на свекровь с балкона, прижимая к себе маленького Мехмеда. Сзади робко стояла Салиха с Сулейманом на руках. Судьба обоих шехзаде и их матерей висела на волоске. Власть в гареме перешла в руки взбалмошной девчонки. Которая сама созрела для материнства, несмотря на скудость своего ума.

Лишь дойдя до самых ворот, Кёсем-султан накинула на голову черное вдовье покрывало и обернулась в надежде увидеть сына. Но Ибрагим не вышел ее проводить. Он велел позвать к себе Хюмашах, и в то время, как мать садилась в карету, чтобы покинуть дворец, Ибрагим придавил своим тучным телом разомлевшую от его ласк Телли и растворился в ее теле, пытаясь забыться.

Он входил в нее снова и снова, и не мог понять, что мешает ему кончить и перестать уже мучить и ее и себя. Мать уехала, ее больше нет во дворце. Но страх, который испытывал Ибрагим, не только остался, он сделался еще сильнее.