Мечты темнокожей девочки

Никто не верит, когда я говорю, что пишу книгу о бабочках. Даже когда видят тяжелый том детской энциклопедии у меня на коленях, открытый на страницах, где порхают бабочка-монарх, бабочка-репейница, махаон, королевские бабочки. Есть даже бабочка конского каштана.

Когда я пишу самые первые слова:

«Крылья бабочки шепчут…»,

разве кто-нибудь верит, что можно написать целую книгу о таких простых существах, как бабочки? Ведь, по словам моего брата, они и живут-то всего ничего.

Но на бумаге жизнь может быть вечной.

На бумаге бабочка никогда не умирает.

Шесть минут

Сестрам дается шесть минут, чтобы выступить на сцене в Зале Царства. Выступают по двое. Или по трое. Но только не по одной.

Мы должны придумать короткую сценку о том, как мы

посещаем другую Сестру или кого-то неверующего.

Иногда действие происходит за воображаемым кухонным столом, иногда в воображаемой гостиной, а на

самом деле мы

садимся на раскладные стулья посреди сцены.

Перед первым выступлением я спрашиваю, можно ли написать сценку самой, без чьей-либо помощи. В своей истории я не могу обойтись без лошадей и коров, хотя вообще-то нужно посвятить ее воскресению.

«Вот, например, – пишу я, – у нас есть корова и

лошадь,

и мы их очень любим. А если они умрут, неужели после смерти для этих животных жизнь на самом деле закончилась?»

Мама читает эти строчки и качает головой:

– Ты отклоняешься от темы. Нужно убрать животных, не отвлекайся, пиши только по делу. Начни сразу

с людей.

И я не знаю, что мне делать со сказочной,

самой интересной частью моей истории, где лошади и коровы разговаривают со мной и друг с другом.

О том, что, хотя они уже очень старые

и жить им осталось недолго, они не боятся смерти.

– У тебя всего шесть минут, – наставляет мама, —

и помни, что вставать и ходить по сцене нельзя. Ты должна выступать сидя.

И я все переписываю заново:

– Добрый день, Сестра! Я пришла к вам, чтобы сообщить благую весть. Вы знали, что Слово Божье – истина? Обратимся к пятой главе Евангелия от Иоанна, там в двадцать восьмом и двадцать девятом стихах

говорится…

Я утешаю себя надеждой, что придет время и я наконец смогу рассказать свою историю полностью, и выступать стоя, и говорить обо всех моих лошадях и коровах столько, сколько надо, а не жалкие шесть минут!

Первая книга

Их всего семь, в основном хайку, но есть и стихи.

Маловато для книги.

Но я разрезаю страницу на маленькие квадратики,

скрепляю их скобками и пишу на каждой

маленькой страничке

по стихотворению.

А на первой —

«Бабочки, автор Жаклин Вудсон».

Вот и готова книга о бабочках.

Магазин скидок Джона

Весь наш дом ходит за покупками в магазины на

Никкербоккер-авеню.

Там есть пиццерия, где можно съесть кусок пиццы за семьдесят пять центов.

Есть магазин мороженого, где рожок стоит четверть доллара.

Есть магазин «Обувь Фабко» и салон красоты.

Есть магазин дешевых товаров «Вулворт» и магазин скидок Джона. Долгое время я обхожу «Вулворт»

стороной.

– В Гринвилле там не позволяют темнокожим сидеть у стойки, – жалуюсь я Марии. – Так что денег от меня они не дождутся!

Поэтому мы с Марией идем в магазин скидок Джона, где три футболки стоят доллар. Мы покупаем по набору из нежно-розовой, желтой и небесно-голубой

и каждый вечер договариваемся, как одеться.

– Завтра надень желтую. И я тоже, – говорит Мария.

И весь год мы одеваемся одинаково, в таком виде прогуливаемся по Мэдисон-стрит туда-сюда и ждем, когда кто-нибудь спросит:

– Девчонки, вы сестренки?

А мы в ответ улыбаемся:

– А что, разве по нам не видно?!

Новая девочка

А потом однажды в наш дом переезжает новая девочка по имени Дайана и становится нашей с Марией Второй Самой Лучшей в Мире Подругой.

И хотя мама Марии знала маму Дайаны еще в Пуэрто-Рико, Мария обещает, что Дайана не станет для нее мэс мехор амига – лучшей подругой, чем я. Но в дождливые дни, когда мама не пускает меня на улицу, я вижу, как они, взявшись за руки, бегут за сладостями в магазинчик за углом. В такие дни мир кажется серым и холодным, под стать погоде за окном, и как тут не думать, что новая девочка мэс мехор, чем я. Как тут не думать, что дни, когда я была для Марии лучшей подругой навеки, сочтены.

Пастелес и пернил

Во время крестин братика Марии, совсем крошечного,

одели в белое кружевное платьице. По всему платьицу

булавками приколото так много двадцатидолларовых купюр,

сложенных веером, что малыш напоминает

бело-зеленого ангела.

Мы с Марией стоим возле его колыбельки и подсчитываем,

сколько конфет можно было бы накупить всего на один такой веер.

Но мы знаем, что Бог все видит,

и даже пальцем не прикоснемся к деньгам.

На кухне в духовке запекают пернил, вкусный запах витает по всему дому, и Мария говорит:

– Ты непременно должна съесть хоть кусочек.