Мёд и немного полыни

После пятого пациента наконец вошла женщина. Голос прокуренный, наколка на предплечье.

– Они из тюрьмы, что ли? – шепнула Олтуган санитарке, когда та вышла.

– Да, тут почти все – зэки.

Олтуган поёжилась.

– И какие они?

– Да нормальные, привыкнешь! Только запираться на ночь надо. И одной не ходить. Был тут раз случай: медсестре к горлу нож приставили и кодеин потребовали. Но это редкость, – поспешно добавила санитарка. – Так-то они смирные, ну в основном. Им же здесь красота. Сытно, тепло, никто не обижает, не хотят, чтобы выгнали.

Через месяц Олтуган поехала в Каратал. Отдала матери аккуратный конверт с деньгами.

– Первую зарплату получила, – похвасталась она. – Мам, закажи памятник папе, у него до сих пор нет.

Акбалжан обняла дочку. В тот же день сходила к старику-мастеру. Тот выбил на большом сером камне надпись на казахском: «Кажимухамбет, сын Жумабая, 1910–1959, Жағалбайлы[50]. Поставлено дочерью Олтуган».

Глава 7 Физкультурники

Летом Боровку можно было перейти не замочив колен. Глядишь в прозрачную воду и удивляешься: как такая речушка весной всё затопила?

Олтуган ополоснула ноги и пошла к дому. Присела на лавочку рядом с Любой.

Мимо пару раз прошёл крепкий темноволосый парень. Не казах ли?

– Девчонки, есть игла? Мяч зашить…

Нового знакомого звали Миша. Густые чёрные брови, прямой крупный нос, весёлые глаза. Шустрый, сразу пригласил их в кино.

Гуляли так втроём около месяца. Олтуган привычно представилась Аллой. Думала, кто ж ему приглянулся? Наверное, Люба. Она же русская, симпатичная к тому же. Но он, когда шутил и травил анекдоты, больше как будто глядел на Олтуган.

В июле явился вдруг Толеген. Олтуган познакомилась с ним в поезде, когда ехала в Колтубанку. Вагон заполонили беззаботные студенты, пели под гитару, играли в карты и выпивали. Невысокий коренастый парень был непохож на других: не пил, разговаривал учтиво, читал книгу. Обменялись адресами. Дружески списались. Не ожидала, что он так сразу, без предупреждения, решится её навестить.

Представляя Толегена, Олтуган сказала, что это её родственник. Тот вскинул брови, а она потом тихонько разъяснила: мол, а кем ещё тебя представлять, неприлично же, приехал к незамужней девушке.

Он фотографировал компанию на блестящий «Зенит».

– Поменяйтесь местами, да, так. Лицо чуть влево. Смотрим, не моргаем.

Щёлк затвором.

– Алла, иди-ка, что покажу, – шепнул Миша и взял Олтуган за руку. Они отстали.

– А что ладонь такая холодная? На, – он снял пиджак и надел ей на плечи.

– Спасибо! – она закуталась в пиджак, скрестив на груди руки.

– Я не умею красиво говорить, – признался Миша. – Скажу как есть. Ты мне нравишься.

Ей мгновенно стало жарко. Пока думала, что ответить, подошли Толеген с Любой. Дальше продолжили гулять вчетвером.

Через день Толеген сообщил, что его распределили в другой район, обещают квартиру. Если она согласна, сразу подадут заявление в загс.

Олтуган ворочалась третий час. За окном квакали лягушки, на соседней кровати мирным сном спала Люба.

Кого выбрать? Толеген – перспективный, с высшим образованием. Спокойный, грамотный, хорошо одевается, аккуратен и сдержан. Миша – смешливый, весь нараспашку. Говорит громко, с вдохновением, глаза искрятся. Забежал однажды в дождь мокрый, в майке и шортах, протянул горсть лесной земляники:

– Понюхай, как пахнет, Аллочка!

По иронии судьбы, оба поклонника были физкультурниками. У Толегена уже диплом физрука, Миша окончил первый курс в педучилище, куда поступил после армии.

Здравый смысл подсказывал, что выбирать надо Толегена. Он, кроме прочего, казах, знает традиции. Мама Акбалжан частенько приговаривала, что мечтает о құдалар[51] и хочет петь внукам на родном языке. А Миша – замечательный, но белорус, совсем из другого мира. Да и в посёлке сплетничать будут. Вспомнилось, как одна подруга собралась замуж за русского. «Ладно ещё, если парень женится на девушке не своей нации, но если девушка за чужого выходит – это позор!» – возмущались соседи. Мама точно была бы за Толегена. Интересно, а что бы сказал папа? Он бы предпочёл того, кто больше любит его дочку. А кто из них её больше любит? Знать бы наперёд…

Вконец измучившись, Олтуган представила, что завтра Толеген уедет без неё. Будет ли грустно? Нет, даже легче на душе. А если рядом не будет Миши? В груди неприятно сжалось. Ни за что!

Утром она репетировала перед зеркалом речь для несостоявшегося жениха. Надо подобрать тёплые слова, не ранить. Хороший ведь парень.

Когда Толеген позвал её к калитке, заготовленные фразы вылетели из головы, как семена-вертушки с клёна. Тщательно причёсан, выглаженная рубашка, начищенные до блеска ботинки.

Олтуган выпалила:

– Ты – очень хороший, но у нас ничего не выйдет!

Сразу стало жалко его и стыдно, будто ляпнула что-то нехорошее. И глаза у него красные, видно, тоже плохо спал.

Толеген молча кивнул, протянул пачку фотографий. Олтуган попыталась улыбнуться.

– Не обижайся. Ты обязательно встретишь свою половинку.

Позже зашёл Миша.