Мёд и немного полыни

– Согласна она!

Олтуган ждала поезда. Подняла с насыпи серый камешек, повертела в пальцах. Громкоговоритель хрипло кашлянул, что-то пробубнил, она не разобрала слов и стала вглядываться в даль, куда уходили чёрные полоски рельсов. Наконец показался состав. Когда вагон, уже медленно, проплывал мимо неё, из окна высунулась голова Миши и он закричал во весь голос:

– Она со-гла-ас-на!!!

Все вокруг заулыбались, наверное, думали, что парень радуется согласию невесты.

Как только проводник открыл двери, Миша спрыгнул с высокой подножки. Подбежал, обнял Олтуган крепко, расцеловал.

– Она согласна, Аллочка!

Глава 10 Знакомство

Дом Коржовых стоял у самой речки Боровки. Родителям Миши было около пятидесяти. Отец, Алексей Алексеевич, передвигался медленно, хромал. Мать, Мария Андреевна, под стать мужу, делала всё размеренно, неторопливо. Одета была в однотонный сарафан ниже колен. Короткие, гладко зачёсанные назад волосы удерживал широкий гребень.

Олтуган пришла в своём лучшем платье в мелкий горох. Прикрепила шиньон, тщательно подколола его шпильками. Думала, о чём её будут спрашивать и как отвечать. Коржовы встретили Олтуган просто, как соседку, зашедшую на чай.

Алексей Алексеевич называл жену Марусей, по-доброму над ней подшучивал. Кормил с руки семечками двух рыжих белочек. Рассказал, что нашли их слепыми под сосной – выпали из дупла. Выходили их, а теперь эти хулиганки вечно устраивают кавардак. То кому на голову запрыгнут, то в карман залезут, да и тащат к себе всё, до чего дотянутся. Перед обедом их закрыли в клетку, не то от угощения мало что осталось бы.

Олтуган пошла на кухню помогать будущей свекрови чистить морковь. Начала срезать кожуру ножом, как с картошки.

– Не умеешь? – удивилась Мария Андреевна. – Вот так, ставишь морковку и скребёшь.

Олтуган чуть не зажмурилась от стыда. Скажет, вот неумеха…

– Ты не бойся, – сказала Мария Андреевна. – Когда я вышла замуж, свекровь меня невзлюбила. Сколько ночей я проплакала, сколько слёз пролила в сыновние макушки! Слово себе дала – вот вырастут Володя с Мишей, женятся, слова плохого невесткам не скажу!

Алексея Коржова в восемнадцать лет призвали в армию из Могилёвской области, что в Белоруссии, незадолго до войны. После учебки он попал на фронт, в разведроту. На второй год войны под Старой Руссой получил два ранения. Один осколок от разрывной мины попал выше щиколотки, второй – в грудь. На лечение отправили в Оренбуржье, село Колтубанку.

За раненым в госпитале ухаживала молчаливая санитарка Маруся. В белой косынке, с тёмными бровями и серьёзным лицом. Она умело перевязывала раны. Алексей шутил. Так и поженились.

В 1944 году родился сын Володя. А как война закончилась, Алексей собрался к родителям. Он не получил ни одного письма от них, не знал, живы ли.

Добирались сначала на поезде, потом на телеге. Послевоенная родина показывала зияющие раны – сожжённые деревни, взорванные мосты, воронки от снарядов и бомб. Маруся прижимала к себе сынишку, завёрнутого в одеяльце. Муж вдыхал влажный воздух, до сих пор пахнущий гарью и горем, и угрюмо молчал.

Возничий остановился у большой деревянной избы. Путники слезли с телеги и услышали хриплый крик:

– Лёша, сынок!

Навстречу прихрамывая бежал отец. Тоже Алексей, только Семёнович. Был он небольшого роста, худощавый, шустрый. Обнялись.

– Чай, сноха? – заулыбался Алексей-старший Марусе. Она сдержанно поклонилась.

– Да, батька, а вот внук твой, Владимир, – пробасил Алексей-младший.

– Ух, глазища какие чёрные! Вот Ульянушка обрадуется! Ты погоди, сразу не заходи, а то упадёт от счастья. Я предупрежу.

Отец забежал в сени и буквально сразу на крыльцо выскочила мать. Высокая, моложавая.

– Родненький! – воскликнула она.

Алексей, опираясь на палку и хромая, подошёл к матери, схватил её и сжал в объятьях.

– Мама, вы здоровы? А сёстры где?

– Здоровы и они, слава богу! Ой, а худой какой! Чего ходишь так?

– Да ничего, заживёт!

– Ну надо ж, папка хромоногий, так теперь и ты!

Она гладила сына по волосам, впалым веснушчатым щекам, не замечая никого вокруг.

– А это жонка моя, – Алёша жестом подозвал Марусю. – У нас и хлопчык есть!

Ульяна утёрла слёзы рукавом и, прищурясь, посмотрела на сноху.

– Чернявая уж больно, – повела она бровью. – Что ж, пожалуйте в дом.

Прибежали сестрички. Обе конопатые, с русыми косами, смешливые. Бросились брату на шею.

– Эх, покружил бы вас, да не могу пока, – засмеялся Алексей. – Взрослые какие стали!

За столом, уплетая горячую бульбу[53], он расспрашивал про друзей, соседей. Кто выжил, кого убили, кто-то ушёл в партизаны да сгинул в болотах и пущах.

Отца фашисты дважды приговаривали к расстрелу, но оба раза ему удавалось сбежать в лес.

– А как ты-то, сынуля, на фронте? – теребила мать.

– Да война как война…

– Откуда родом будешь? – спросила Ульяна Марусю, когда мужчины, махнув по рюмке самогонки, вышли подышать на крыльцо.

– Из Оренбургской области.

– Не из цыган?

– Нет, – чуть слышно промолвила Маруся.