Медбрат Коростоянов (библия материалиста)

Насилу отвязавшись от забуревшего Кривошапки, я побрел по гуляй-полю в обратную сторону той, откуда пришел. Спирт разбирал меня, нагонял тоску и жалость к самому себе, будто в целом мире кроме меня и людей-то не осталось. Остались, как нет! Где-то тут заветные окна Лидкиной квартиры. Я огляделся и стал гадать. В глазах у меня плыло. Я не видел ее только два дня, а заскучал, будто прошла не одна неделя. Что если, наше неудавшееся свидание свело на нет мою привлекательность, как случайного развлечения? Вдруг Лидка обиделась, сам пригласил, и сам втравил в нелицеприятную историю, хотя чем я был виноват? Я бы извинился, сколько угодно раз, но как это сделать? Завтра найду, даже если придется стучаться в чужие двери подряд. Все равно, беготни предстояло, только держись на ногах.

Я как в воду глядел. Мою затею с поездкой Мао одобрил, хотя и засмущался. Командировочные платить ему было нечем, доброхотные пожертвования мумии тролля давно разошлись, в бедном хозяйстве всегда так, сколько не дай, все мало, оттого, что дыр куда больше, чем заплаток.

– Ну что я могу, Феля? Разве из своего кармана, – главный и вправду полез в кошелек: обтрепанный коричневатый лоскут свиной кожи жалобно морщился под его спешащими пальцами. – Сто тысяч. И вот еще.

– Оставьте, Марксэн Аверьянович, все равно не спасет, – остановил я Мао, чего зря вгонять в краску начальство? – Я у Бубенца займу, – сказал с такой уверенностью, будто запанибрата приятельствовал с фабричным директором. Но и выбора не было.

– Потом ведь отдавать, – наставительно напомнил мне Мао. Нашел время читать мораль. – Если не дай бог что? Денежный долг ответственное дело.

– Марксэн Аверьянович, вы извините, но вы понимаете, зачем и к кому я еду? – конечно, я грешил против субординации, но главный должен был осознать. – Если не дай бог что, по вашему выражению, то и хоронить будет нечего. Кенотафия с эпитафией в крайнем случае. А если обойдется, я здоровый мужик, на той же фабрике грузчиком отработаю, по совместительству.

Главный, как мне показалось, осознал, потому что растерялся.

– Я вам после отпускные выпишу. По частям, за два года. Так что, рассчитаемся со временем, вместе, непременно вместе, нельзя наперед предполагать несчастливый исход. Я себе не прощу, – тут он спохватился, нет, чтобы раньше! – Вы уверены, что Илья Спиридонович пойдет навстречу? Материально он не в лучшей форме, жаловался на днях. У него какая-то фура застряла. Или затерялась. И он должен штраф.

– Ничего, разберемся. Вы, Марксэн Аверьянович об этом не думайте. Вам теперь надо о другом, – напомнил я Мао его прямые обязанности.

– Я уже велел перевести Гения Власьевича в «карцерную», нужно только устроить там все, как следует, – Мао будто бы уговаривал сам себя. Не меня же, я был всего-навсего медбрат, хотя и верный помощник, но, как ни крути, лицо мало ответственное.

– И что, согласился на «карцерную»? – я даже удивился слегка.

«Карцерная» была темная, сырая подсобка в полуподвале, без окон и с плохой вентиляцией, вовсе ее не использовали никогда согласно названию, там полагалось держать архив, но чертова вездесущая плесень разъедала и сам воздух, потому бумаги пришлось поднять наверх. Зато бронебойная дверь, способная выдержать атаку взвода гранатометчиков. Но жить за ней, б-р-р-р!

– Согласился? Обрадовался! Говорит, настал момент решающего преобразования, и чтоб никто не вздумал мешать. Он даже не захотел узнать, отчего на него произошло нападение. Полоумный бедняга, но что поделаешь? С другой стороны, хотя бы в относительной безопасности.

Это да. А Мотя сразу, между прочим, велел – Гения-то вашего приберите. Отчего было вовремя не послушаться? И кого винить, кроме себя? Я представил Феномена в «карцерной». Полутьма и влажная вонь, сколько ни старайся, подвал он подвал и есть. Ждать в таком месте неотвратимого конца, безнадега жуткая. Но ведь Феномен не ждал конца. Я запутался в своих ощущениях и сочувственных переживаниях, потому нарочно постарался до срока отпустить и забыть.

Хорошо, что не позабыл предупредить. Отца Паисия не пускать на порог. И объяснил почему.

– Н-да, но двери просто так перед носом не захлопнешь. И потом, Феля, слишком откровенный демарш может показаться подозрительным, – засомневался Мао. Не в моих разоблачениях, а в предложенном образе действий. – Знаете ли, друзей держи близко, а врагов еще ближе. Пусть лучше будет у меня на глазах.

– Чем это лучше, Марксэн Аверьянович? Шнырять и вынюхивать, что еще не вынюхал?

– Вы забываете, Феля, я много лет на своем месте, и до этого отработал в местах, не избалованных благодатью. Заморочить и пыль пустить как-нибудь сумею, – осадил меня Мао.