Медбрат Коростоянов (библия материалиста)

На город наползали сумерки, один человеческий силуэт уже сложно было отличить от другого. Все же я продолжал свой безумный, заячий бег. Не бравый, не бравый Аника-воин! Но испуганный зверек, вот кто мчался наугад через незнакомые, душно пыльные дворы. Меня никто не ловил, это было уже невозможно. Они не успели бы засечь, даже если снаружи имели наблюдателей. Мой бег служил мне успокоением, чем больше расстояние между жертвой и преследователями, тем вернее – животный инстинкт и ничего кроме. Я остановился, лишь когда запыхался совсем. Дышал так, будто кто-то внутри меня накачивал огромную грузовую автопокрышку пневматическим насосом. Где я? Леший его знает. Впереди маячила закопченная промзона, понизу в овраге стелились рельсы железнодорожных путей. Я побрел наугад. Станция «Электрозаводская». Нырнул в метро, и через пару остановок выскочил на Курском вокзале. Человеческое море, в котором легко затеряться, хотя бы на время. На то время, что нужно мне для обдумывания последующих действий.

Тут только я сообразил, устало присев на краешек пластикового стула в одной из бесчисленных вокзальных кафешек. И сообразил-то, когда раздраженная до состояния атакующей кобры, костлявая, остроносая официанточка сунула мне в руки липкую карту напитков и сварливо спросила:

– Ну? – не слишком любезно, зато отрезвляюще.

Я в растерянности заказал пиво, и уже вслед молящим сиплым голосом попросил нехолодное.

– А холодного нет! – изумленно резко и нежданно по-человечески оглянулась она на меня. Взметнулись растрепанные, короткие кудряшки, будто отгоняя видение.

А до меня внезапно дошло, что я гол, как сокол. Кошелек с наличными, сумка с вещами, все осталось безвозвратно в Лидкиной квартире. Я не взял с собой всех денег, справедливо опасаясь уличных карманников. Чтоб я делал, если бы пропала с таким трудом добытая в долг сумма? А что я сделаю теперь? И без карманников обошлось. Хорошо, хоть паспорт был с собой, лежал мирно в заднем кармане брюк: я как пришел, так и свалился, не раздеваясь, вот везение! И паспорт, и командировка, мелочь на метро и копеечные расходы, лишь бы хватило на это дурацкое пиво. Порылся во всех складских местах, даже в нагрудном рубашки: пара жетонов, и… ох ты ж, счастливый случай, зеленая сотенная! Пожертвованное состояние оказалось при мне, а я начисто успел уже позабыть. Как в анекдоте – корка хлеба, бычок под кроватью, жизнь-то налаживается. Но сразу меня охватила скопидомная жалость.

Так уж устроен живой человек. Едва спасся от нешуточной беды, как давай переживать о волосах, снявши голову. Какому-нибудь бостонскому миллионеру может и нипочем пропажа пусть бы и дюжины чемоданов с барахлом, и то не поверю, все равно жалко. Для нормального бедняка, коим безусловно являлся я, потеря даже пресловутой зубной щетки казалась накладной, тем более утрата ровно половины всего существующего в наличии гардероба. Да еще библиотечная книжка, взятая от скуки в дорогу, «Греко-римская эстетика» Лосева, выпросил едва, вперед своей очереди. Теперь в десятикратном размере возмещать. Ага, вернуться бы сперва. Но тем не менее, душила жаба. И ведь ухнула нейлоновая куртка-дождевик – если испортится погода, а у меня больное горло. О том, чтобы потратить хотя бы часть Спицынских денег на экипировку первой необходимости я и не помышлял. Деньги даны на дело, и вообще сам виноват, Виталий Петрович предупредил вовремя.

Горгулья-официанточка принесла мне теплющее-претеплющее пиво, так что пенная шапка казалась произошедшей не от перелива, но от достигнутой точки кипения, и – неожиданно бутерброд с колбасой.

– За счет заведения, – буркнула хмуро, будто стеснялась, что подала милостыню убогому незнакомцу.

Я и впрямь имел убогий вид. Лицо и шея в грязевых, потных потеках, запачканная серой землей одежда, я сильно ссадил ладони, когда приземлился, и вот только заметил это.

– Турист? – спросила она с некоторым презрением, давая понять – сразу догадалась, что не москвич.

– В командировку, – уныло сознался я. Какой был смысл лгать?

– Обокрали? – отчего-то с радостным энтузиазмом продолжила она расспросы, хотя и без меня у горгоны было дел по горло.

– Не то, чтобы, – замялся я в ответ.

– С ментами сцепился, – она не спрашивала, а утверждала, как второй возможный факт.

– Так, повздорил, – я уклончиво подтвердил. Мне показалось, что это почти правда или близко около нее.

Горгулья ушла. Но может, и не горгулья. Горгулья бы не подала. Умученная жизнью девчоночка – была бы красавица, нашла бы мужа, или на худой конец «спонсора». А так. Круть-верть целыми сутками среди отъезжающих и провожающих, толкотища и смердящая духота, мат-перемат, белый свет возненавидишь, не то, что род людской.

Я благодарно съел колбасу. В один присест. Потом не спеша принялся за пиво. Теплое выдохшееся пиво, какая гастрономическая пакость поспорит с ним в омерзительности? Разве замороженная соленая вобла. Но пиво расслабило меня. До стадии спокойного соображения. Вернуло способность разлагать на составляющие сложившуюся ситуацию.