Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты

Защищенный таким образом, как ему казалось, от всякой опасности, Дуглас в конце февраля 1452 года прибыл в Стерлинг, имея при себе свиту из пятисот человек, которые расквартировались в городе. Что же касается его самого, то, поскольку встреча с королем должна была состояться в замке, он поднялся вверх по крутому и узкому подъему, который вел туда, в сопровождении лишь сэра Джеймса Гамильтона из Кадзоу, своего боевого товарища и друга, главы рода Гамильтонов. Подойдя к воротам, Дуглас вошел первым, и Гамильтон хотел последовать за ним, но Ливингстон, охранявший ворота и приходившийся близким родственником Гамильтону, грубо оттолкнул его, ударив по лицу латной рукавицей; такая манера встречать родственника настолько ошеломила Гамильтона, что он отступил на шаг, намереваясь обнажить меч; однако Ливингстон воспользовался этим мгновением и захлопнул ворота, так что Гамильтону пришлось остаться снаружи. Услышав шум, Дуглас обернулся и увидел, что ворота за ним закрылись; тем не менее, полагаясь на охранную грамоту, выданную ему Яковом II, он продолжил путь и, едва о его приходе доложили, был допущен к королю.

Открытое лицо Якова II выражало сердечность, что избавило графа от всех подозрений, если только они у него были, ну а поскольку беседа продолжалась долго и близился час ужина, король пригласил Дугласа остаться, чтобы отужинать с ним. В семь часов подали ужин, и, пока он длился, король и Дуглас откровенно обсуждали свои интересы, сильно различавшиеся, ибо король хотел заставить Дугласа распустить лигу, а граф отвечал, что обязан ее сохранить. После ужина король увлек Дугласа к оконному проему и возобновил свои настояния, но граф был непреклонен. Наконец, перейдя от дружеского тона к властному, Яков II заявил графу, что, поскольку эта лига противна верности, которую тот обязан выказывать королю, и вредит спокойствию королевства, он приказывает покончить с ней. Дуглас гордо заявил в ответ, что он дал слово, а ни один Дуглас никогда своего слова не нарушал. Король продолжал настаивать, причем все более повелительным тоном. Дуглас же по-прежнему отвечал отказом, причем все более высокомерно. И тогда король, которого прозвали Яковом Огнелицым, но которого из-за его вспыльчивости вполне можно было прозвать и Яковом Огнесердым, выхватил кинжал и, вонзив его по самую рукоять в грудь Дугласу, воскликнул:

— Клянусь Небом, милорд, если вы не покончите с лигой, вот это покончит с ней за вас!

Дуглас упал навзничь, повалившись скорее даже не из-за того, что был ранен, а опрокинутый силой нанесенного ему удара, и почти сразу привстал на одно колено, крича «Измена!» и пытаясь обнажить меч; но в то же мгновение сэр Патрик Грей, который, напомним, поклялся отомстить графу, боевым топором расколол ему голову по самые плечи. Тело Дугласа прямо в одежде, которая была на нем, бросили в яму, находившуюся в саду, под окнами комнаты, где он был убит, и, как утверждают одни, вырытую заранее; другие, напротив, придерживаются взгляда, что убийство произошло из-за вспышки гнева, внезапно охватившей короля, и не было преднамеренным; так что единого мнения по этому вопросу нет. Мы же, со своей стороны, полагаем, что кулачный удар, который Ливингстон столь вовремя нанес своему родственнику и за который впоследствии этот родственник поблагодарил обидчика, вместо того чтобы попытаться отомстить ему, служит определенным доводом в пользу сторонников первого мнения.

В городе в это время находилось четверо младших братьев графа Дугласа; узнав о его убийстве, они тотчас провозгласили старшего по возрасту, Джеймса, главой рода. Затем, поскольку с ними было всего лишь четыре сотни бойцов, братья поспешили вернуться в графство, владетелями которого они являлись, с намерением собрать там войско и обратиться оттуда с призывом к своим сторонникам. Но у них не хватило терпения дождаться, пока соберутся все их отряды, и они вернулись в Стерлинг во главе примерно полутора тысяч бойцов, в знак презрения привязав к хвосту жалкой тягловой клячи охранную грамоту, выданную Арчибалду королем. Впереди этой клячи, на которой восседал самый презренный из их слуг, двигались пятьсот горнистов и трубачей, издававших оглушительные звуки, в перерыве между которыми герольд Дугласов провозглашал короля Якова II трусом и клятвопреступником; по завершении этого действа они разграбили город Стерлинг и попытались предать его огню. Но, поскольку гарнизон крепости совершил вылазку и сумел сплотить горожан, нападавшие потерпели неудачу в этой попытке и вновь удалились к себе в горы, пообещав вскоре вернуться.