Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— …Рядовой Ян Кружельник из дивизии имени Тадеуша Костюшко, — медленно проговорил я, будто бы читая. Девушка схватилась за сердце и побелела. — Шофер–механик дивизионной автобазы…

— То есть… то есть правда… — мешая и польские, и английские слова, заговорила она. — Янусь действительно учился шоферскому делу…

— …Уроженец города Варшавы, улица… — я сделал вид, будто не разбираю написанного и, поднеся к глазам книжку, глянул на Зосю.

— …улица Яна Собесского, дом двадцать девять, — побелевшими губами подсказала она.

— Точно! Адрес правильный, — сказал я и, закрыв книжку, положил ее обратно в карман.

— Ну! — с отчаянием закричала она.

— Что, ну? Все в порядке!

— Еще глумитесь!.. Теперь я окончательно убеждена, что вы убили…

— Спокойствие, Зосенька. Вы убеждены, что это письмо не фальшивка и что я убил вашего брата?

— Да, да, да! — страстно и убежденно сказала она. — Вы, именно вы убили его.

— А что, если недели через две, самое большее через три, я докажу вам, что все это ложь и что вас обманывают с очень грязной и преступной целью?

— Вы не можете доказать этого!

— Могу!

— Каким образом?

— Ваш брат, Ян Кружельник, живой и невредимый, будет разговаривать с вами и скажет вам, кто и зачем создал всю эту отвратительную провокацию.

Зося отшатнулась.

— Вы… вы лжете!.. Он мертв!..

— Он так же жив, как и вы! Хотите, я устрою вам свидание с ним, как только это можно будет сделать?

— Гос–поди!.. Езус–Мария!.. Хочу ли я? Да если это правда!.. Если брат жив… пан полковник!.. но нет, нет, я не верю вам, вы обманываете меня… Ведь это письмо, я наверное знаю, пришло оттуда…

— Спрячьте это письмо, оно действительно пришло оттуда, но я знаю, кто привез и передал его вам… Это тот самый маленький подозрительный полковник, который приехал к госпоже Барк и из–за которого вы увели меня черным ходом… правда?

Зося посмотрела на меня отчаянным, умоляющим, растерянным взглядом и тихо сказала:

— Да!

— Вот видите, а Юльский, который пишет вам это письмо, шпион, убийца и преступник, связанный одной веревочкой с этим самым Сайксом. И то, что я говорю вам, через несколько дней подтвердит вам ваш брат, честный и действительно мужественный патриот Кружельник. А теперь, Зося, дайте мне честное слово, что то, о чем мы сейчас говорили, останется между нами. Вашей госпоже вы можете сказать, что я ухаживаю за вами, влюблен, словом, все, что угодно, только помните, если вы действительно любите брата, любите Польшу, то ни–че–го, ни–ко–му не говорите о нашем разговоре. Если же проговоритесь, то погубите себя и никогда не увидите Яна.

— Я… я вам не верю… Но, ах, боже мой, как хочу верить! — со стоном проговорила Зося, и на ее глаза снова набежали слезы.

— Надейтесь и верьте. Через недели две вы увидите брата, — сказал я и тихо, очень бережно поцеловал ее в лоб. Я сам не знаю, как это случилось. Еще мгновенье назад я и не думал об этом. Зося вздрогнула, хотела отшатнуться, но, вдруг взглянув мне прямо в глаза, сказала тихо и проникновенно:

— Пан полковник… Не обманите меня… У меня и так нет радости в жизни.

— Зосенька, все то, что я сказал, — правда, а теперь — ваше слово.

— Клянусь моею и Янека жизнями, клянусь счастьем отчизны, что буду ждать, буду молчать и буду верить вам в ожидании моего брата! — И она тихо опустила голову, так близко к моей груди, что я почувствовал ее волосы на своей щеке. Я поднес ее руку к губам и осторожно поцеловал ее нежные, красивые пальцы.

Занятая своими мыслями, она даже и не заметила этого.

— Ох, пан полковник, если… если это все правда… я смогу сделать вам большое полезное дело, но если вы меня обманываете и думаете посмеяться над одинокой, несчастной девчонкой, то… — она побледнела.

— Молчите, молчите, Зосенька! Ни звука. Когда вы увидите брата, вот тогда и поговорим об этом. А теперь идемте в парк. Сделайте веселый, кокетливый вид, чтобы никто не мог заподозрить, о чем мы говорили. На этих днях я скажу, когда вы увидите вашего брата. — Она отодвинулась, пристально, не спуская глаз, глядя на меня, затем вздохнула, отерла набежавшую слезу, и мы тихо направились вперед.

— Может быть, вы поспешили? — сказал генерал, выслушав мой рассказ о свидании с Зосей.

— С тем, что сообщил о ее брате? — спросил я.

— Нет, с тем, что пообещали показать его. Я не уверен, что это легко будет сделать.

— Но это необходимо.

— Идите–ка пока к себе, Александр Петрович, займитесь своими делами, а я подумаю… поразмыслю, — медленно проговорил генерал, и по его голосу было заметно, что он очень озабочен моим обещанием. Чувствовалось, что он уже начал «размышлять», и мое присутствие только мешает ему.

Работать мне не хотелось, слишком уж было остро и неожиданно бурное, взволнованное объяснение с Зосей. Я просто не мог бы сейчас сосредоточиться. Мне надо было успокоиться и собраться с мыслями. Выйдя в сад и сев в тени большого каштана, я стал рассеянно наблюдать за воробьями, гомонившими вокруг.