Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

— Ты не можешь её увидеть, — Сюаньминь наконец забрал серебряную иглу и, положив её в мешочек, с холодным взглядом шлёпнул вытянутого меж пальцев бумажного человечка.

Едва ли не впервые за всю его жизнь Сюэ Сяня осмелились шлёпнуть, и он чувствовал себя так, будто этот Святоша на его глазах попросту выпил реку Янцзы[19] и собирался вознестись на Небеса! Он уже почти вышел из себя, но услышал, как Сюаньминь упомянул кровавую метку возле уха, и тут же забыл о злости. С трудом повернувшись между пальцев Сюаньминя, он смог взглянуть на советника Лю.

Он сразу заметил, что у того, кто звался Лю Сюем, возле уха в височной области были подозрительные красные следы, что на первый взгляд казались брызгами крови.

Едва Сюэ Сянь увидел кровавую метку, всё его бумажное тело задрожало — ярость, ненависть, что он подавлял долгое время, вырвались и охватили его, обрушившись громадной волной.

Разум словно заволокло туманом, показалось — он снова лежит на том узком сыром морском берегу, чёрные тучи давят на него, тяжёлые, будто половина всех небес, волны солёной, отдающей рыбой воды ударяются о его тело одна за другой, шторм не утихает ни на миг — грохочет гром, вспыхивают молнии, не переставая льёт дождь. Но сам он не может сдвинуться с места, мысли путаются, спина охвачена болью, пронзающей до самых костей — будто десятки тысяч муравьёв прогрызают их до самой сердцевины…

Из него по живому извлекли все кости, но он даже не в силах рассмотреть, кто это сделал…

Пока Сюэ Сянь был ошеломлён воспоминанием, советник Лю всё ещё трогал собственное лицо возле уха. Он спросил твёрдо:

— Что значит — я не могу её увидеть?! Ты, монах, лучше бы вовсе рот не открывал, чем такую чушь говорить! Офрион лишён света, грядёт страшная беда — такого любой шарлатан насочиняет! Что вообще такое эта кровавая метка?!

Что вообще такое кровавая метка?

Сюэ Сянь открыл глаза и решительно всмотрелся в советника Лю.

Эта метка была оставлена кровью, пролитой переполненным ненавистью человеком, чтобы позднее он мог безошибочно отыскать врага. Прежде, заключённый в мешочке, Сюэ Сянь был занят тем, чтобы справиться с Сюаньминем, и совсем не обращал внимания на остальное — теперь же он сконцентрировался на запахе советника Лю.

Запах исходил от кровавой метки — похожий на ржавчину и всё-таки немного другой, он был прекрасно знаком Сюэ Сяню. Так пахла его же кровь.

С тех пор как пришёл в себя, Сюэ Сянь сразу принялся искать человека, что извлёк его кости. Однако он не представлял, как тот выглядит, не знал, откуда появился. У него не было никаких подсказок, кроме одной — следов его собственной крови. Она пролилась на каждого, кто был в тот день на побережье.

Таких оказалось около сотни, и Сюэ Сянь пока нашёл нескольких из них. Узнать от них удалось лишь пару неясных моментов. Это не могло его удовлетворить, совсем не могло. Но, полагаясь только на эти крохотные зацепки, отыскать главного виновника было не легче, чем иголку в стоге сена.

И последние полгода Сюэ Сянь, следуя из Хуамэна сюда, пытался найти больше зацепок, чтобы как можно скорее выяснить, кто в ответе за всё…

Бумажный человечек меж пальцами внезапно затих, и Сюаньминь решил, что тот сдался и больше не станет беспокоить и сопротивляться. Он снова положил Сюэ Сяня в мешочек и одновременно взглянул на советника Лю:

— Твоя жизнь должна была окончиться сегодня, только кто-то заменил тебя, — сказал он и, уже отведя взгляд, добавил напоследок: — Верить или нет — тебе решать, — и, больше не тратя слов, шагнул вперёд.

Оскорбив кого-то настолько глубоко, можно ли просто уйти?

Советник Лю был разъярён разговорами о «рано или поздно умрёшь». С одной стороны, он считал, что грубиян-монах перед ним всего лишь шарлатан, который несёт вздор, с другой — поскольку дело касалось его жизни, на душе у него было неспокойно.

Восемь, а то и девять шарлатанов из десяти любили этот трюк: сначала огорашивают новостью, что тебя ждёт неминуемое бедствие, дают немного времени подумать и разволноваться, а затем надевают маску и с самым добродетельным видом разворачиваются и уходят. Так непременно находятся те, кто проглатывает наживку и думает: «Лучше потратиться и избежать бедствия, если оно в самом деле надвигается».

Мысленно убеждая себя не поддаваться, советник Лю приказал стражникам:

— Обнажите мечи и возьмите его!

Дурачить главу уездной управы — этот монах нарочно искал неприятностей?!

Как раз когда стражники сгрудились вокруг Сюаньминя, схватив за рукава, издали донёсся запыхавшийся голос:

— Мой господин! Мой господин, беда!

Обернувшись, все заметили мальчишку, судя по виду — молодого слугу, что бежал, едва не спотыкаясь, и остановился лишь напротив советника Лю, явно паникуя.

— Мой господин, молодой господин, молодой господин упал в колодец!

— Что?! — у советника Лю тотчас задрожали ноги, а волосы на голове встали дыбом.

Он невольно взглянул на Сюаньминя, окружённого стражей, и сердце упало. На мгновение он растерялся, не зная, бежать ли ему домой или сначала разобраться с Сюаньминем.

— Мой господин! — снова закричал мальчишка-слуга.