Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Место, где они сошли с лодки, назвалось переправой Гуаньинь. У переправы расположились старые постоялые дворики, чайные павильоны и рестораны. Мелкому снегу не виделось конца, и в такой никак нельзя было просто взять и пойти, тем более что среди всех имелся ещё Сюэ Сянь, для которого ходить было проблематично.

Сойдя с лодки, Цзян Шинин, прикрываясь от снега, поспешил к чайному павильону, расспросить людей:

— Здесь есть место, где можно нанять лошадиную повозку?

— Сегодня не нанять, — сказал мужчина, что прятался от ветра в чайном павильоне и согревался чаем в руках. — Несколько дней назад было землетрясение, дома-то выстояли, но вот сараи оказались недостаточно прочны, раздавило немало лошадей с мулами и прочего скота. Никто не сбежал, так что, конечно, и повозки тянуть некому. В окрестностях даже нет семьи, у которой можно было бы нанять ослиную упряжку, не рассчитывай.

Лицо этого мужчины сбоку рассекало три длинных шрама, они выглядели крайне пугающе, и было не понять, что за дикий зверь оставил их. Он слегка сощурился, одним глотком выпил горячий чай, что держал в руках, и, скользнув взглядом по Цзян Шинину, сказал:

— Куда ты направляешься?

— Чуть дальше на север, в уезд Цинпин[98], — ответил Цзян Шинин.

Мужчина с лицом в шрамах внимательно пригляделся к нему:

— Учёный? Едешь навестить родных?

Цзян Шинин кивнул.

Он отставил перевёрнутую чайную чашку на стол и сказал, приподняв подбородок:

— Те снаружи — вместе с тобой?

Цзян Шинин обернулся и увидел, что в эту сторону как раз идёт Сюаньминь, держа на руках неспособного ходить Старейшего. Прежде, когда они были в уезде Волун, Сюэ Сянь ещё пытался сопротивляться, стремясь принять хоть чуть менее бессильный вид, однако за всё время так и не преуспел; теперь он, видимо, уже совсем разбил сосуд, раз тот и так был треснут.

Сразу за ними следовали Каменный Чжан с втянутой шеей и руками в рукавах и Лу Няньци с болезненным лицом.

И стар, и млад, и нечисть в придачу; взглянешь — и отчётливо ощущается усталость обременённого семьёй человека, поистине мука для учителя. Так втайне подумал Цзян Шинин, прищёлкнув языком, и, повернув голову к мужчине с лицом в шрамах, сложил руки у груди[99], намереваясь обсудить с Сюаньминем и остальными, не задержаться ли им на постоялом дворе на день, чтобы подождать, пока прекратится снег.

— Не надейтесь, что снег прекратится, — мужчина с лицом в шрамах, похоже, догадался, о чём он размышлял. Он вытер рот, взял со стола длинный тряпичный свёрток и сказал: — Пойдёмте, захватим вас с собой, мы как раз тоже едем в сторону уезда Цинпин.

Мы?

Цзян Шинин остолбенел. Когда мужчина с лицом в шрамах поднялся, в чайном павильоне один за другим встали ещё люди: мужчины и женщины, старики и дети — были все.

Сюаньминь уже собирался перешагнуть порог, услышав слова мужчины с лицом в шрамах, он поднял взгляд на Цзян Шинина:

— Что?

— Этот старший брат добр и говорит, что может взять нас собой, — пояснил Цзян Шинин.

Пока он говорил это, мужчина с лицом в шрамах уже подошёл к выходу, он случайно скользнул взглядом по занятым рукам Сюаньминя, тотчас остановился и, указывая, заговорил:

— Что это за штука завёрнута?

Сюаньминь сказал равнодушно:

— Человек.

— Мёртвый? — мужчина с лицом в шрамах посмотрел на чёрную ткань, покрывавшую голову, и сказал, хмуря брови: — Это не очень удобно, как-никак, среди нас старики и дети, если они натолкнутся…

Он ещё не закончил говорить, как Сюэ Сянь, твёрдо намеревавшийся притворяться мёртвым, едва услышав его, передумал, немедленно откинул чёрную ткань и с занемевшим лицом сказал низким голосом:

— Не мёртв, жив и здоров.

Мужчина с лицом в шрамах молчал.

Цзян Шинин позади молча отвернулся, про себя думая: «Не ровён час, узнав, что мы с дырой в голове, точно так же не разрешит сесть в повозку, вот веселье будет».

Кто знал, что этот с лицом в шрамах — недурно терпелив; безмолвно обменявшись с Сюэ Сянем взглядами и бегло осмотрев бледную кожу Сюэ Сяня и лишённое всякого волнения лицо Сюаньминя, он, вероятно, счёл, что такие люди не могут содеять ничего нечистого, так что кивнул и сказал:

— Прекрасно, не будем тянуть время, идём скорее! Позднее снег усилится, путь тогда станет трудным.

У мужчины с лицом в шрамах и его группы всего было три лошадиных экипажа и одна ослиная упряжка.

Повозки лошадиных экипажей были не маленькими — в них могло сесть четыре человека, на ослиную упряжку был сложен их багаж и всякая всячина.

Взглянув на этот небольшой обоз, Цзян Шинин как раз хотел спросить мужчину с лицом в шрамах, чем они занимаются, но едва он издал один только звук, как ощутил, что горячая ладонь сжала его плечо.

Остолбенев, он обернулся и увидел, что прямо рядом с ним стоит Сюаньминь, а плечо его сжимает Сюэ Сянь.

Этот Старейший откинул чёрную ткань, показывая один глаз, сощурился на него, приложил к губам указательный палец, слегка шикнув, и сказал, приглушив голос:

— Не спрашивай и не беспокой их, просто садись в повозку, но не приближайся к ним слишком.