Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Театральных трупп в округе Аньцин было в самом деле немало. Некоторые располагались в театрах, и на их долю выпадало меньше ветров и дождей, жизнь их проходила чуть легче. Ещё некоторые обрели громкое имя, прославившись в народе. А некоторые не имели никакой постоянной сцены, исходив и север и юг, и запад и восток, они неизменно разъезжали по миру и ставили вольные спектакли; именитые труппы приглашали выступить в театре пару раз, а от случая к случаю они просто сооружали примитивные подмостки на углу улицы или окраине деревни.

— Прежде тот старший брат сказал, что они тоже направляются в сторону Цинпина, — заговорил Цзян Шинин. — Если есть табу, то не будем об этом. Раз уж вы не запретили нам садиться в экипаж, значит, на совместном пути не должно возникнуть никаких серьёзных проблем, верно?

— Нужно лишь не ступать на путь, на который ступать нельзя, и обойдётся без каких-либо сложностей, — ответил Сюэ Сянь.

Договорив, он бросил обжигающе горячую флягу на деревянный столик.

Каменный Чжан, тайком потирая руки, потянулся, чтобы взять флягу. Сюаньминь, сидевший аккурат напротив него, вдруг щёлкнул кончиками пальцев, и Каменный Чжан ощутил, как его запястье не понять как ударило что-то. Должно быть, удар пришёлся на сухожилие, и рука тут же ослабла.

— Это вино нельзя пить, — сказал Сюаньминь холодно, даже не взглянув на него.

— А? — испугался Каменный Чжан, в голове его пронеслось бесчисленное множество догадок, и он смущённо отдёрнул руку. Подумав немного, он взглянул на узел, что дала ему старушка. — Тогда эту еду…

— Ешь. Съешь — и нас будет четверо в повозке, станет чуть просторнее, — сказал Сюэ Сянь.

Каменный Чжан молчал.

Слегка на взводе, Сюэ Сянь взмахнул рукой.

Внутренний жар неуклонно нарастал, и хотя он изводил не так, как когда Сюэ Сянь был тонким дракончиком, всё равно было ни разу не приятно. Он только и мог, что непрерывно собирать этот жар в ладони, а затем искать что-то хоть сколько-нибудь прохладное, чтобы сбить температуру. Если скопившееся было не рассеять, он не мог вполне смирить свой нрав.

Молча уставившись в потолок повозки, он как будто бы нечаянно опустил руку под деревянный столик и взялся за ножку.

Спустя примерно время для чашечки чая экипаж тряхнуло, Цзян Шинин и остальные, застигнутые врасплох, все трое завалились вперёд и непроизвольно упёрлись руками в край столика.

— С-с-с!.. — мгновенно втянул воздух Цзян Шинин.

Каменный Чжан откровенно вскрикнул.

Лу Няньци резко отдёрнул руку и бросил взгляд на Сюэ Сяня:

— Продолжишь сжимать, и этот столик подрумянится.

Сделавший дурное дело, Сюэ Сянь притворился, что не слышал, застывшим взглядом посмотрел наружу сквозь щель у шторы, затем без слов отнял руку и устроил её на краю сиденья.

Прошло время для ещё одной чашечки чая, и Сюаньминь, качнув головой, взял его прямо за запястье и убрал обжигающую лапу, сказав:

— Хватит, накрой другое место.

Это сиденье настолько горячее, можно ли на нём ещё сидеть?

Сюэ Сянь подумал немного и прижал руку к двери экипажа.

Уже совсем скоро во всей повозке потеплело, а затем мало-помалу стало жарко.

Лу Няньци, подперев голову, без лишних слов снял одеяло, укрывающее колени, и впихнул медную печку в объятия Каменному Чжану.

Цзян Шинин молча отдёрнул штору на окне повозки и украдкой дважды глотнул свежего воздуха. Для привыкшего к иньскому холоду блуждающего призрака столь высокая температура была не на шутку надоедливой. Они были совсем как баоцзы на бамбуковом решете, кожица уже приготовилась, и подержи их на пару ещё чуток — начинка тоже дойдёт.

После очень долгого томления Сюаньминь всё-таки заговорил равнодушно:

— Продолжишь нагревать ещё, и, боюсь, в повозке прибавится три свободных места.

Три баоцзы, что вот-вот можно будет вынимать из парильни, с позеленевшими лицами смотрели на Сюэ Сяня.

Веки этого Старейшего дрогнули, он милостиво убрал руку, а после хотел дотянуться до лампы, но на полпути его запястье пальцами перехватил Сюаньминь.

Если он резко раскалит тонкую фарфоровую посудину, та может взорваться на месте.

Сюэ Сянь хотел тронуть железный обод на двери повозки, но Сюаньминь снова поймал его за запястье.

Можно ли как попало раскалять дверной обод? Раскалённый, потеряет форму, и дверь уже никак не открыть.

Перехваченный несколько раз подряд — и каждый раз негодяем был именно этот Святоша, — Сюэ Сянь взорвался тут же. Он скосил на Сюаньминя глаза, а затем вдруг вытянул обе лапы и без долгих разговоров запихнул их Сюаньминю в воротник:

— Заградишь мне путь снова, я обезумею от жара и сварю и тебя тоже, веришь?!

Сюаньминь не находил слов.

Трое напротив вытаращили глаза и разинули рты, но никто не осмелился что-то взболтнуть, страшно боясь, что стоит заговорить — и касаться будут уже их собственной шеи. Все они сейчас же опустили глаза, молча глядя в пол.

Не в силах жить так и дальше, Небеса вот-вот перевернутся…

Как раз во время суматохи в повозке от передовой лошади послышалось резкое ржание, мужчина с лицом в шрамах выкрикнул протяжное «Ну!», а вслед принялся, не прекращая, успокаивать лошадь:

— Ш-ш-ш… Ш-ш-ш… Не бойся.