Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Тут же послышался гул, и монеты точно ожили. Чуть подрагивая, они испускали среди ветра со снегом словно бы тихий плач — смутный, пустой и необъятный. Когда Сюэ Сянь услышал этот звук, его ушам стало несколько неприятно, и он едва заметно нахмурился.

Сюаньминь разместил пять медных монет в пяти позициях на левой ладони: c востока, с юга, с запада, с севера и по центру, и достал из-за пазухи несколько листов грубой жёлтой бумаги для талисманов, только бумага эта была совершенно пустой, без каких-либо узоров.

Он наклонился, согнув жёлтую бумагу, разложил по листу с каждой из сторон света и придавил их камнями. Затем пальцы его стали поворачивать обращённые в четырёх направлениях монеты на левой ладони, а бледные губы чуть приоткрылись и сомкнулись, как будто он прочёл стих из писания.

Скорее даже не полный стих, а одно короткое выражение.

Очевидно, что медные монеты просто лежали на ладони, однако повернуть их было так трудно, словно они отрастили корни.

Сюаньминь дочитал подобное священному гимну выражение и медленно повернул монету с восточной стороны. Пока он поворачивал, на придавленном с востока талисманном листе внезапно возник тонкий кровавый след — казалось, невидимая рука, обильно окунув кисть в киноварь, уверенно выводила заклинание.

Запутанный узор был нарисован единым движением, и Сюаньминь, провернув монету по полукругу, убрал кисть.

Следующей была южная сторона;

после — северная;

и затем — западная.

В тот самый миг, когда все четыре бумажных талисмана оказались полностью завершены, из ниоткуда поднялась буря, точно взревели тигры и взвыли волки. Тяжёлую войлочную занавеску подхватило ветром, непрестанно встряхиваясь под его завывания, она раз за разом с треском ударяла Каменного Чжана по лицу.

Каменный Чжан ничего не сказал, но почувствовал себя поистине невезучим. Он потёр побитое до несильной боли лицо и поднял штору вверх целиком. Тотчас окно повозки, ничем не защищённое, оказалось открыто ветру, и мороз с мелким снегом, гонимые бурей, хлынули внутрь.

Мелкий снег был холодным и колким, дуло так, что Каменный Чжан с Цзян Шинином почти не могли раскрыть глаз.

Только моргнув пару раз и наполовину прикрыв лбы руками, они снова как следует рассмотрели картину на горной дороге.

— А!.. — Каменный Чжан поразился настолько, что вскрикнул.

Буря, призванная Сюаньминем, ринулась вниз прямиком к горной дороге, обломки вместе с заваленными ими экипажами и лошадьми поднялись в воздух и, поддерживаемые ветром, двинулись к пустоте сбоку.

Когда вся эта беспорядочная куча полностью зависла в воздухе, Сюаньминь, всё ещё стоящий на самом верху обломков, приподнял левую ногу и опустил её не легко и не тяжело.

Все камни, экипажи и лошади под его ногами в мгновение рухнули в глубокую долину, точно от удара мощью в тысячу цзюней.

Вскоре послышался смутный глухой грохот, что долетел из горной долины.

Каменный Чжан произнёс глуповато:

— Он что, собирается взорвать гору?

— Тогда непременно затащит во взрыв и тебя, — раздражённо заткнул его Сюэ Сянь. — Полагаю, он похоронил их прямо на месте.

Как и предположил Сюэ Сянь, силу, с которой обломки пород при падении ударили о землю, нельзя было недооценить: ещё до того, как они действительно упали, во влажной мягкой глине в горной долине выбило глубокую яму, и повозки с лошадьми и останками, что было уже не узнать, опустились как раз в неё, а обломки пород сложились аккурат в могильную насыпь.

Обнажившаяся каменная сердцевина покрывалась снегом, что бросал ветер, и когда всё было кончено, показалась смутная сизая белизна, словно на могильную насыпь просыпались ритуальные бумажные деньги.

Взяв обратно медные монеты, Сюаньминь черкнул спичкой и сжёг те несколько листов жёлтой бумаги.

Можно сказать, справил скромные похороны…

Подняв руку, он вытер оставшиеся крохотные пятна крови с медных монет, вновь повесил их на пояс и выполнил простое буддийское приветствие, обращённое к каменному кургану.

Подобный снежному облаку, подол монашеских одежд вздулся, наполнившись ветром, и снова опал. Несколько раз легко колыхнувшись, он исчез в лесу в глубокой долине.

Для Сюаньминя взобраться на утёс было ничуть не сложнее, чем спуститься с него: несколько движений вверх и вниз — и он уже поднялся на горную дорогу, на которую изначально упали обломки скалы. Экипаж наконец проехал виток и как раз повернул в эту сторону. Голос мужчины с лицом в шрамах приближался, и ведущей лошади нужно было сделать ещё лишь несколько шагов, чтобы показалась её морда.

Чтобы мужчина с лицом в шрамах не увидел его, Сюаньминь, оттолкнувшись ногой, поднялся на кручу. Он как раз собирался обойти по верху, когда заметил, что в расположенном немного наискось месте неожиданно осталась ещё одна груда обломков, под которыми оказались завалены два человека, чьих лиц было не рассмотреть ясно.

Эти обломки как раз закрывала круто устремляющаяся вверх отвесная скала, и с того места, куда Сюаньминь опустился раньше, увидеть их было совершенно невозможно.