Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Они подумали сообщить об инциденте своему начальнику, но заметили, что охранник Ли все еще стоит там. Они крикнули ему:

— Брат Ли! Брат Ли! Двигайся! Иди поищи доктора! А если в клинике много людей, то иди в аптеку семьи Фан, чтобы получить лекарства. Было так много людей, которые заказывали лекарства у Фана, что он теперь знает рецепт наизусть! Мы накроем твою смену. Торопись, хорошо?

— Да, — наконец сумел сказать стражник с квадратным лицом. Он прислонился мечом к городской стене и поплелся в город, направляясь к клинике на западе.

В восточном переулке, на другом конце города, Сюань Минь и остальные направлялись к сестре Цзян Шинина. Каменный Чжан все время поворачивал голову, чтобы оглянуться назад, боясь, что стража скоро их догонит.

— Перестань утомлять себе шею. Никто не придет, — сказал Сюэ Сянь. Он смог бы услышать, приближается ли кто-нибудь.

— Ты что параноик?

"Как ты мог такое сказать?" Подумала остальная часть группы.

В каждом городе, который они посетили, зверю приходилось делать что-то безумное на публике, как будто, если он этого не сделает, они бы явились зря.

Цзян Шинин был в Аньцине раньше — всего несколько раз, но достаточно, чтобы ознакомиться с маршрутом. Очень скоро они подошли к дверям.

Двери были очень маленькими и не походили на входные двери комплекса. Но у этой аллейной двери по обе стороны от нее стояли две круглые каменные скульптуры и к ней вели каменные ступени.

— Парадная дверь в аптеку. Поскольку они очень заняты, члены семьи обычно используют черный вход, который ведет в дом и задний двор, — объяснил Цзян Шинин.

— Лысый осел, опусти меня.

Увидев, что Цзян Шинин постучал в дверь, Сюэ Сянь велел Сюань Миню поставить его на вершину одной из статуй.

Он поднял гангренозное запястье и начал отращивать руку.

— Пожалуйста, — сказал он Сюань Миню, — Не мог бы ты сотворить заклинание, чтобы очистить мою одежду? У меня раньше была кровь на рукаве.

Цзян Шинин, Каменный Чжан и даже Лу Няньци, которые игнорировали обеих, с отвращением отводили глаза.

Сюань Минь взглянул на запястье Сюэ Сяня, затем быстро отвернулся — вероятно, это был крайний предел, который мог выдержать его взгляд. Его охватил ужас, и он не двинулся, чтобы нарисовать очищающий талисман для Сюэ Сяня, вероятно, сомневаясь, что даже талисман не сможет очистить всю эту кровь и мертвую плоть. Вместо этого, все еще с ледяным выражением лица, он поднял палец и провел им по рукаву Сюэ Сяня, а затем потянулся за него.

Как будто его порезали ножом, эта часть рукава отвалилась.

Затем, держа этот покрытый кровью кусок ткани, Сюань Минь зажег спичку и все это сжег.

Сюэ Сянь ахнул. Он, вероятно, никогда не ожидал, что кто-нибудь посмеет порвать его одежду или что первым, кто сделает это, станет лысый осел. Он в шоке уставился на свое предплечье, где теперь была только половина рукава. Затем он снова посмотрел вниз и схватил нижнюю часть мантии Сюань Миня, яростно потирая ее новой рукой. Затем он снова поднял к себе часть мантии Сюань Миня и сказал:

— Сожги и это тоже. Если у меня должны быть голые руки, тогда ты должен иметь голые ноги. Это единственное, что сейчас успокоит мой гнев.

Цзян Шинин с жалостью взглянул на Сюань Миня. Он собирался что-то сказать, когда узкая дверь наконец открылась изнутри, и девочка лет десяти спросила:

— Кто это? — При этом высунув голову.

Знакомое лицо!

Увидев, что он знает девочку, Цзян Шинин улыбнулся и отсалютовал ей.

— О, это Син…Прежде чем он смог продолжить, девушка закричала и снова захлопнула дверь.

Глава 46: Доброта (I)

Цзян Шинин какое-то время в шоке смотрел на захлопнувшуюся дверь, а затем внезапно понял, что произошло.

Как ему пришло в голову, его лицо стало сложным: было некоторое разочарование, но был и немного более грустный смех.

Увидев выражение лица Цзян Шинина, Сюэ Сянь указал на Старого Чжана и сказал:

— Старик, разве ты не боялся призраков раньше? Теперь, когда ты увидел такого идиотского призрака, ты все еще боишься? Дрожь, которую ты делал, была довольно неприятной?

Старик…

Старый Чжан коснулся своего лица и мрачно подумал:

" Может, я уже не молод, но и не стар. Я могу ходить, я могу бегать, я могу носить вещи. Разве «старик» не многовато?"

Но он не посмел протестовать, чтобы не разозлить зверя.

Цзян Шинин только что почувствовал себя немного лучше, но насмешка Сюэ Сяня снова омрачила его лицо. Он закатил глаза и резко сказал:

— Даже если я и глуп, это потому, что я провел с тобой слишком много времени.

Он поднял свой халат и отошел в сторону, приглашая руку к двери:

— Я не буду пытаться преследовать это место посреди дня. Почему бы кому-нибудь из вас не прийти постучать?

Все посмотрели на Каменного Чжана.

— Я… я? — В замешательстве Каменный Чжан указал на себя. За все это время его просто толкали — это был первый раз, когда кто-то просил его что-то сделать.

Сюэ Сянь указал на Лу Няньци и сказал:

— Гадатель.

Затем он указал на себя:

— Калека.

Затем он указал на Сюань Миня:

— Милостивый нищий.

Он развел руками и пожал плечами.

— И кто же из нас нормальный?