Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

— Это… это мать и отец? — спросила Цзян Шицзин, когда ее слезы потекли по лицу.

Сюань Минь спокойно ответил:

— Они слишком долго застряли в колоколе. Они больше не могут показаться вам, но они могут использовать звук колокола, чтобы попрощаться с вами.

Либация*, надпись, сжигание, заклинание. Это все, что нужно мертвой душе.

В трансе братья и сестры Цзян уставились на звонок. Хотя они не могли видеть лиц своих родителей, они, тем не менее, не решались даже моргнуть…

В углу Сюэ Сянь молча открыл глаза и посмотрел на стол. Поскольку он не мог кивнуть, он вместо этого нежно закрыл глаза и, вспомнив о доброте, с которой они обращались с ним более десяти лет назад, он тоже попрощался и поблагодарил пару

«Лекарство, которое вы мне дали, подействовало очень хорошо, и обогреватель был очень теплым. Спасибо. Пусть ваше путешествие будет мирным.»

В семейном комплексе Сюй, в деревне Вэнь, пронзительная песня роли хуадана звучала среди сопровождающих ударов медного гонга и кожаного барабана.

«Не позволяй яркой луне упасть за изгиб горы / впредь…» **

Тот же самый спектакль ставился год за годом, с начала все те зимы назад до конца и сегодня, все же никому это не надоело. Гости, собравшиеся в резиденции Сюй, не надоедало слышать эти слова и смотреть на этих персонажей.

Старые друзья, старый дом, старая сцена… казалось, что эти десять или около того лет не прошли, и они никогда не были разделены жизнью и смертью.

Добрый Человек Сюй сидел за столом и пил чай, наблюдая за трагической драмой на сцене. Его палец слегка барабанил по столу, пока он напевал мелодию. Прежде чем шоу подошло к концу, он внезапно сказал:

— Жэньлян, это было потрясающе…

Как руководитель труппы, мужчина со шрамами сам не выступал — он сидел рядом с Добрым Человеком Сюем за столом. Услышав слова Доброго Человека Сюй, он был ошеломлен и наблюдал, как старик тепло ему улыбнулся. За улыбкой было что-то вроде… он давно знал, что деревня перестала существовать, и что все его старые друзья тоже исчезли.

Мужчина со шрамом собрался с мыслями, затем поднял свою нетронутую чашку чая и поприветствовал Доброго Человека Сюй, затем сделал глоток.

— В следующем году, возможно… мы не сможем приехать.

Выражение его лица было таким же несчастным, как и у Доброго Человека Сюй. Они смотрели друг на друга нежно.

Когда каждый допил свою чашку чая, они улыбнулись друг другу, как будто они наконец встретились вопреки всему и теперь были вынуждены снова расстаться.

Тебе нужно идти, и мне тоже…

Когда небо потемнело, густой туман, окружавший деревню, тоже рассеялся, и вместе с ним исчез и меланхолический звук пения, становясь все более тусклым и уходящим вдаль.

Не позволяй яркой луне упасть за изгиб горы /с этого момента луна никогда не зайдет / и мы не состаримся / мы будем жить каждый день в следующие сто лет так же, как жили этой ночью…

Пока вы здесь, чтобы слушать, мы будем здесь, чтобы петь для вас. Наше обещание остается верным, живы мы или мертвы.

--

* Здесь автор использует прилагательное «нинцзин» 宁静, которое означает мирный / спокойный, но также буквально составлено из имен братьев и сестер Цзян — Нин и Цзин.

** По всей видимости, это стихотворение из корейского народного романа ЧунхянхяноЧхунхяно (춘향전;春香傳, лит «История Chunhyang» или «Сказка о Chunhyang») является одним из наиболее известных историй любви и народных сказок Кореи. Он основан на пансори Чунхьянга, самой известной из пяти сохранившихся сказок о пансори. Дата составления и автор неизвестны, нынешняя форма имеет вид 1694–1834 гг.

Точка Лаогун

Классификация: точка-ручей (Огонь) ручного цзюэ-инь канала перикарда. Название: «лао» — «труд»; «гун» — «дворец». Точка расположена в середине ладони — органа труда, поэтому и сравнивается с «дворцом труда». Другие названия: У-ли. Чжан-чжун. Гуй-ку.

Либация.

Либация (возлияние) является частью религиозного ритуала жертвоприношения. Либация является «бескровным» жертвоприношением (то есть жертвует вино, мёд, вода и др.) и характерна почти для всех древних религий.

Глава 56: Костная нить (I)

Сегодняшняя семья Фан состояла из двенадцати членов.

Учитель и Госпожа недавно умерли, и теперь главой семьи стали Фан Чэн и его жена Цзян Шицзин.

Дядя Чэнь был управляющим, а тетя Чэнь была и домработницей, и кухаркой. У этих двоих были сыновья-близнецы, которые стояли за прилавком в аптеке и отвечали за обслуживание клиентов и ведение счетов, хотя каждую ночь Фан Чэн должен был снова просматривать счета.

Синьцзы была сиротой, которую забрал покойный Учитель. С тех пор, как Цзян Шицзин вышла замуж, Синьцзы была ее личной служанкой, хотя Синьцзы многое узнала о медицине от своей хозяйки и могла считаться скорее помощницей.

Остальные слуги помогали с разными задачами, а также выращивали и готовили лекарства. Были и молодые люди, которые были учениками из местных семей.