Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

— Говорит тот, кто даже ходить не может. — Это был низкий голос.

— Ты должно быть хочешь смерти, что так со мной разговариваешь!

— Ну, я мертв уже три года.

«…»

Ученый, казалось, играл две роли в сложной пьесе, и пьеса, несомненно, была историей сумасшедшего. Он шел рядом с пестрой, полуразрушенной внешней стеной резиденции Цзян, все время бормоча себе под нос. Вдруг он наклонился в сторону и, как тонкий лист бумаги, плавно скользнул в щели и исчез за стеной.

Все это хозяин ресторана увидел из-за угла. Окаменев, он попытался убежать, но затем вспомнил, что ледяной монах все еще стоит рядом с ним. Дрожащими руками он достал кошелек с деньгами и сунул его монаху.

— Благодарю, — пробормотал он, прежде чем убежать тем же путем, которым пришел.

Нахмурившись, монах посмотрел на кошелек в руке.

Кто знает, когда владелец ресторана в последний раз мыл этот жалкий кошелек мешочек — он был бесцветным, грязным и издавал рыбный маслянистый запах.

Монах хотел бросить мерзкую вещь на землю, но в последнюю секунду остановился и зацепил ее одним пальцем. С этим смутно отталкивающим выражением лица, перебрасывая оборванный мешочек одной рукой, монах беззвучно направился к резиденции Цзян.

Владелец ресторана побежал обратно в зал Цзю Вэй, прежде чем, наконец, остановился у стены, чтобы отдышаться. Он рассказал об этих событиях своему другу, ночному сторожу, который остался наблюдать за его стойлом. Когда он закончил свой рассказ, он внезапно зашипел и сказал:

— Этот монах выглядел знакомым.

— Люди приходят сюда каждый день. Все тебе кажутся знакомыми, — пренебрежительно сказал ночной сторож.

«…»

Владелец ресторана оперся рукой о стену, чтобы вытянуть спину. При этом его взгляд скользнул мимо чего-то на зеленой поверхности стены, а затем снова остановился на этом.

На стену был наклеен плакат полумесячной давности. Его наклеили не в то время: сразу после того, как была метель, которая пропитала плакат и залила прожилками, так что на следующий день он уже стал расплывчатым и нечетким. Даже владелец ресторана, который держал свою таверну прямо рядом с плакатом, лишь пассивно запомнил изображение, ни разу не взглянув на него.

К сегодняшнему дню уже распалась половина плаката, осталась только его нижняя часть, изображающая шею преступника. Сбоку на шее, казалось, была небольшая родинка — родинка, которая выглядела точно так же, как на том монахе.

Владелец ресторана пришел в восторг: это преступник с огромной ценой за голову!

☆☆☆

Автору есть что сказать:

Я вернулся ~

В этой истории может быть некоторая тревога. Вершины Сюань Минь, днища сюэ Сянь, не поймите неправильно! По-прежнему 1 на 1, [счастливый конец], поцелуй, поцелуй! ~

[1] Первый абзац раскрывает мое первоначальное вдохновение для всей истории, которое исходит от Ци Сю Лэй Гао Лан Инь [T / N: 七 修 类 稿 — сборник рассказов династии Мин]. Часть оригинального текста гласит: «Отец моего друга Цзинь Мао Чжи примерно в конце эпохи Чэн Хуа отправился путешествовать в провинцию Гуандун уезда Синь Хуэй. Однажды, после утреннего прилива, дракон упал с неба на песчаный пляж. Рыбак забил его до смерти деревянными наплечниками. Чиновники и гражданские все пошли посмотреть. Дракон был ростом с человека и длиной в десять чжан. Они наблюдали за его головой, лапами, чешуей и рогами, которые были столь же ясны и отчетливы, как картина. Но его живот был ярко-красным. Это должно быть правдой, поскольку отец моего друга видел это собственными глазами.

2. Бумажный человек (II)

Медицинская резиденция доктора Цзян находилась на аллее Яньчао. Деревянный фундамент комплекса был в основном разрушен во время пожара три года назад, и сегодня уцелела только часть западного крыла. От здания оставалось достаточно, чтобы защитить его от ветра или дождя, но оно ни в коем случае не подходило для проживания людей. Однако это было хорошее место, чтобы укрыть привидение.

Так сын доктора Цзян, Цзян Шинин, сын семьи Цзян, которому еще не исполнилось двадцати лет, превратился в бездомное привидение на своем заднем дворе.

Цзян Шинину потребовалось немало усилий, чтобы проскользнуть сквозь трещины в стене, но его рот не переставал болтать.

— Разве входная дверь и крыло разделены Восточно-Китайским морем? — чистый голос больше не мог сдерживаться.

Как только Цзян Шинин заговорил, он закатил глаза. После паузы темный голос ответил:

— Я сейчас внутри, но ящик с едой все еще снаружи.

Он усмехнулся про себя.

— Замечательно.

Другой голос саркастически ответил:

— Ты слишком добр.

Цзян Шинин: «…»

Его лицо, залитое голубым сиянием лунного света, казалось, устал от этой шарады. Он больше не хотел говорить.

Он поплелся через двор. Три осыпавшиеся стены комнаты почернели от дыма, а окно, выходящее на север, было не более чем дырой. В этот час все еще не было дневного света, только луна в форме полумесяца заливала комнату слабым прохладным светом. Под окном сидела фигура. Половина его тела сидела на свету, а другая половина была скрыта во тьме.