Медный всадник

Он чувствовал. Повернувшись на спину, не глядя ей в глаза, Александр сухо сказал:

– Татьяна, дай слово, что останешься здесь, где тебе ничто не грозит.

– Ты же знаешь, я не могу остаться… без тебя.

– Можешь и останешься. Как раньше.

– «Раньше» просто не было.

– Прекрати. Ты ничего не понимаешь.

– Тогда объясни.

Александр не ответил.

– Скажи все, – умоляюще протянула она.

Маленькая теплая рука легла на его живот, поползла ниже. Оттолкнув ее, Александр крикнул:

– У нас осталось только три дня, и я не позволю тебе их испортить!

– Но ты сам все портишь своей постоянной раздражительностью и злостью.

Упорная ласковая рука опять опустилась на его бедро.

Он упрямо убрал ее, и тут его неожиданно осенило.

– Значит, ты поэтому тут изображала этакую веселую щебетунью, делала вид, будто плевать тебе было на то, что я вот-вот уеду! Вбила себе в голову, что едешь со мной?

Она прижалась к нему, целуя плечо.

– Шурочка, а как, по-твоему, я смогла провести эти дни с тобой? Да я бы просто не выжила, зная, что мы должны расстаться! Муж мой, – выдохнула она, и на мгновение голос ее показался ему черной пропастью, – я отдала тебе все, что у меня было. И, уезжая, ты все возьмешь с собой.

Александр понял, что должен немедленно отстраниться, если хочет сохранить рассудок. Он поспешно спрыгнул на пол.

– Так вот, Таня, тебе лучше найти где-то силы, чтобы существовать одной. Потому что я уезжаю, и уезжаю без тебя.

Она молча затрясла головой.

– И нечего тут изображать жертву! – завопил Александр. – Мать твою, ты что, совсем спятила? Идет война! Война! Миллионы людей уже погибли! Чего ты добиваешься: стать очередным обитателем братской могилы без таблички на холмике?

Татьяну передернуло.

– Я должна ехать с тобой, – заплакала она. – Пожалуйста!

– Послушай, я солдат. Страна воюет. Я обязан вернуться. Но здесь ты в безопасности. Я так хотел немного отдохнуть от боев, и, признайся, нам было хорошо…

Неужели действительно возможно захлебнуться словами?

– Но теперь все кончено, неужели не понимаешь? Кончено! Я возвращаюсь и не могу взять тебя с собой. Да и не хочу. Тем более что меня перевели. Я больше не приписан к гарнизону.

– Перевели? Куда?

– Не могу сказать. Но Ленинград не переживет еще одной такой зимы.

– Попытаетесь прорвать блокаду? Где?

– Говорю же, военная тайна.

– Скажешь. Обязательно скажешь. Разве у тебя есть от меня секреты? Разве ты не делишься со мной всем?

На что она намекает? Господи, он даже спрашивать боится.

– Только не этим.

– Вот как? На третий день нашего знакомства ты вот так просто поведал о своем американском происхождении. Не побоялся! Всего на третий день. Выложил всю свою жизнь. А теперь отказываешься сказать, куда тебя назначили?!

Она тоже спрыгнула вниз. Александр отступил. Куда угодно, только бы подальше от ее глаз, ее тела, протянутых, зовущих рук.

– Скажи, Шура, – взмолилась она. – Ты женился на мне не для того, чтобы таиться.

– Таня, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Ясно?

– Нет! Зачем тогда женился на мне, если собирался лгать по-прежнему?!

– Я женился, – заорал он срывающимся голосом, – чтобы трахать тебя, когда и где захочу! Или до тебя еще не дошло? Когда и где захочу! А что еще, по-твоему, может желать вырвавшийся с фронта солдат?! Не женись я, все Лазарево называло бы тебя потаскухой! В тебя тыкали бы пальцами и проходу не давали!

Судя по внезапно осунувшемуся лицу, она все еще не верила услышанному. И сейчас пятилась от него, судорожно прикрываясь руками.

– Ты женился на мне, чтобы…

– Тата…

– Не сметь! – как хлыстом, ударила она. – Сначала оскорбления, а потом «Тата»? Значит, потаскуха?

Она беспомощно застонала, пряча лицо в ладони.

– Таня, прошу тебя…

– Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Чтобы я тебя возненавидела? Ну что же, считай, что все получилось: не даром ты старался столько дней. Наконец твои старания увенчались успехом.

– Таня, я…

– Значит, не зря в последнее время ты всячески отталкивал меня. Чтобы легче было бросить?

– Но я же вернусь! – горячо возразил Александр.

– Кому ты нужен? Вернешься? Да неужели? Уверен, что не явился сюда за этим?

Она подбежала к сундуку, порылась в вещах, нашла «Медного всадника» и выхватила горсть банкнот.

– А это что? – взвизгнула она, швырнув в него деньги. – Тебе это было нужно? Десять тысяч долларов, которые я нашла в твоей книге? Задумал бежать в Америку без меня? Или все же оставил бы немного в благодарность за то, что расставляла перед тобой ноги?

– Таня…

Схватив пистолет, она яростно ткнула рукоятью в его живот и направила дуло на себя.

– Я хочу обратно то, что ты у меня взял, – с трудом прохрипела она. – И жалею, что берегла себя для такого, как ты. Лучше застрели меня, лжец и вор. Все равно мне не жить. Спусти курок, и покончим с этим.

Она снова ткнула пистолет в живот, чуть повыше солнечного сплетения, и уперла дуло в ложбинку между грудями.

– Давай, Шурочка! Прямо в сердце!

Он молча отнял у нее оружие. Татьяна размахнулась и хлестко ударила его по лицу.