Медовые дни

В сухом прохладном воздухе его раны перестали саднить. Через несколько минут, когда сердцебиение немного успокоилось, он встал и вошел в склеп. На полке пыльного книжного шкафа стояли, притулившись друг к другу, псалтыри. Еще несколько книг дремали на хромоногом столе. Он взял одну из них, но не открыл – в кибуце его воспитали атеистом. Так он и стоял, держа в одной руке закрытую книгу, а второй опираясь о могилу. Потом он решил поменять руки, но выронил книгу; та упала на пол и раскрылась. Поднимая ее, Бен-Цук успел прочитать пару строк. И тут же в памяти всплыла полузабытая картина: после маминой смерти отец с кипой на голове читает вслух этот псалом. Значит, его отец носил кипу? Почему никто не говорил ему об этом? Он попробовал ухватиться за кончик воспоминания и вытащить его полностью, но оно было такое тонкое и хрупкое, что выскользнуло из пальцев сознания и снова ухнуло в пропасть забвения.

«…Ибо дошли воды до души моей, – перечитал он. – Утопаю я в трясине глубокой, и не на чем стоять. Попал я в глубины вод, и поток увлек меня. Устал я, взывая, высохло горло мое…»

На следующий день после работы он не поехал в кибуц, а отправился в склеп Абы Хизкии и его жены. В одной руке у него была банка с синей краской, в другой – малярная кисть. На этот раз он уже не бежал, а шел нормальным шагом и подмечал детали, которых вчера, в состоянии аффекта, не заметил. Вот маленькая кедровая роща. Как эти кедры занесло в сосновый лес? Наверное, сбились с пути и пришли сюда по ошибке. Вот среди валунов мелькнул лисий хвост. А вот – прибитый к дереву указатель, направляющий путников к склепу. Вчера он его не видел. А вот взбирающаяся на холм и ведущая к склепу дорожка.

На земле возле черного пластмассового стула еще сохранились отпечатки его армейских ботинок. Он смахнул со стула напа́давшие за последние сутки иголки, сел и оглядел лес и горы вдали. В прозрачном воздухе все было видно как на ладони, и он смотрел на окружающее новыми глазами. Например, он только сейчас заметил, что ветви деревьев, растущих рядом, почти дотрагиваются друг до друга, но никогда не соприкасаются. «Откуда деревья знают, какой длины должны быть их ветки?» – удивился он. «В мире господствует порядок, – ответили ему горы. – Есть замысел, и есть создатель». «Ветер, который сейчас дует, – думал Бен-Цук, – дует именно с той силой, с какой должен дуть. Лучи солнца ласкают меня именно так, как должны ласкать. Все подчинено гармонии, и каждая вещь находится на своем месте. Включая меня самого. Потому что сейчас я хочу быть здесь и больше нигде!»

Он долго слушал, как шумят под ветром кроны деревьев, и ловил звук собственного дыхания, а затем, подавив острое желание закурить (сигарета прямо просилась в руки), встал и принялся за работу. Тщательно – не как маляр, а как художник – покрыл выцветшую синюю краску на куполе могилы свежей, убрал разбросанную вокруг золу от костров и пакетики из-под фастфуда, нанес на купол второй слой краски.

Когда он закончил, солнце уже клонилось к горизонту. Он взял псалтырь, сел на стул и стал читать. Не по порядку, а руководствуясь красотой стихов. «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей»; «Копал яму, и вырыл ее, и упал в яму, которую сам сделал»; «И будет Господь прибежищем угнетенному, прибежищем во времена скорби»; «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец? Доколе будешь скрывать лице Твое от меня?».

В последующие дни он порой ловил себя на том, что бормочет псалмы. В фильмах, которые они с Айелет смотрели в синематеке, герои в трудную минуту жизни ездили зарядиться мужеством в родительский дом. Теперь и он, чей дом рухнул, а родители ушли из жизни, с помощью псалтыря тоже вернулся в дом своего детства. Оказалось, что древние слова – это секретный код к целому сейфу воспоминаний, о существовании которых он даже не подозревал. Вот они с отцом в синагоге. Вот отец отламывает ему ломоть субботней халы. Вот он, маленький Мошико, играет с ремешками тфилина и привязывает их к ноге, а отец едва сдерживается, чтоб не рассмеяться.

Каждый вечер после работы Бен-Цук приходил в склеп и что-нибудь чинил: заменил полки в книжном шкафу, приделал к столу недостающую ножку, рассортировал книги по годам издания, соорудил безопасную подставку для заупокойной свечи. Чтобы в склепе, как в душе человеческой, всегда горел огонек.

Эту идею ему подсказал «Полный путеводитель по могилам праведников» Цви Вильнаи, который он нашел в единственном книжном магазине Городка-на-границе. Глаза продавщицы многообещающе поблескивали; две верхние пуговицы на блузке были расстегнуты.

– Вас интересуют другие книги на эту тему? – спросила она.

Он кивнул. Она вышла из-за кассы, легонько тронула его за руку и сказала:

– Пойдемте.