Медовый траур

– Кровотечение на этот раз было особенно сильным, и Венсан потерял сознание… Рванувшись к нему, падаю со стула… Прикладываю руки к его груди… Сердце не бьется! Сердце перестало биться! Верните его! Оживите его, прошу вас!

Я сильно сжал руку старика:

– Доктор!

Он втянул воздух, как после мучительной остановки дыхания, ослабил дрожащей рукой галстук-бабочку, едва не оторвав при этом верхнюю пуговицу сорочки.

– Я собирался вызвать спасателей, но… но заметил… что на шее у него трепещет жилка… Его яремная вена пульсировала… Пульсировала, хотя сердце… остановилось… Сначала я предположил, что это еще один странный феномен, еще одно проявление его бессознательного… потом мне пришло в голову другое соображение… Я вспомнил, что некоторые люди рождаются с органами, размещенными не с той стороны… И приложил руку справа… Сердце билось…

Невероятно! Как у той девочки… В моей голове все перемешалось – реальное, воображаемое, воспоминания… А Мальборн, у которого над верхней губой выступил пот, продолжал говорить:

– И тогда я остановил работу… Мы… почти добрались… Были почти у цели… Еще немного – и пробили бы стену комы… Но риск был слишком велик, и я окончательно прекратил сеансы. Я больше никогда с ним не встречался, если не считать того случая, в прошлом году, когда он пришел за своими записями… И когда я понял… Я понял, что преграда рухнула, что теперь он знает… что он скрывает… страшную… тайну… Я почувствовал это… От него исходил смертельный холод… Смертельный… Казалось, это совершенно… другой человек… Я его не узнавал…

У меня стучало в висках. Девочка с сердцем справа… В моей жизни одновременно появились два человека с одинаковой врожденной аномалией. И что? Какой я мог сделать из этого вывод? Совершенно бредовая история! Я тряхнул головой. Пора было заканчивать разговор.

– Сочувствую вашим страданиям, доктор, – прошептал я, – но…

– Это не мои страдания… Это его… Венсан перенес не физическую, как утверждали врачи, но психологическую травму, настолько сильную, что она погрузила его в кому и разрушила память. Все эти люди… лгали ему…

– Мне необходимы подробности, которые помогут двигаться дальше. Венсан говорил, как звали врачей, которые лечили его в больнице? А его опекунов? Имена, названия мест! Прошу вас!

Старик заслонился рукой, словно преграждая путь тягостным воспоминаниям:

– Имена… Разумеется, он их называл! Больше того, он описал все игры, какие были в его комнате, сказал, сколько деталей в каждом из пазлов. Но… неужели вы думаете, что я мог это запомнить? Это было настолько… несущественно! Мне кажется, комиссар, вы не вполне улавливаете…

Он обхватил ладонями бокал, будто оберегая пламя свечи.

– Ваш пациент упоминал когда-нибудь о девочке? Лет десяти или одиннадцати, темноволосая, очень хорошенькая…

– Ни разу.

– А фамилия Тиссеран о чем-то вам говорит?

Доктор с недовольным видом покачал головой. Я стал перечислять имена, написанные на репродукции «Всемирного потопа».

– Нет, нет, нет…

Щелчок диктофона поставил точку, вопросы у меня иссякли. Я положил на стол визитную карточку:

– Вы правы. Видимо, он сумел сам разрушить эту преграду, теперь он знает происхождение своего кошмара и причину потери памяти – потому сегодня и убивает людей… И будет убивать, пока мы его не остановим… Надеюсь, вам удастся еще хоть что-нибудь вспомнить. Звоните мне в любое время, днем и ночью, даже если вспомнится незначительная, как вам покажется, мелочь.

Мальборн внезапно схватил меня за рукав и больше не отпускал:

– Должно быть, все эти люди… они ранили Венсана, когда он был ребенком… Все идет оттуда… От той травмы… незачем рыться в его настоящем… Только в прошлом… Вы называли имена… откуда они, собственно, взялись?

– Из списка. Списка пятидесяти двух намеченных им жертв…

– О господи… Пятьдесят два… Демоны его детства.

Пальцы доктора, обессилев, отцепились в конце концов от моей куртки, и я направился к двери, но тут он в последний раз меня окликнул:

– Постойте! Всего одна подробность, мелкая подробность! Ему вспоминались горы… Из окна своей больничной палаты он видел покрытые снегом вершины гор…

У меня в голове вспыхнуло название.

Гренобль. Город, в котором жили Тиссераны больше двадцати пяти лет назад.

Глава двадцать шестая

Постепенно все начинало проясняться. Убийца пережил необыкновенно сильное эмоциональное потрясение, и это потрясение отняло у него память, но воспоминания застряли где-то в спутанных сетях его бессознательного, и иногда их обрывки выплывали на излучинах ночи зашифрованными образами и криком.

Вот так же кричала и Сюзанна в мокрой от пота постели. Эмоциональное потрясение. Разрушенный мозг. Эта параллель меня смущает… Худший из убийц и моя жена, сломанные по одному образцу. Чудовищный знак судьбы.