Медсанбат

Уцелевшие немцы лежали в снегу и стреляли. А где же танк? Аленка посмотрела в направлении огородов. Ев взгляд вдруг остановился на человеке, который полз на локтях в снегу, держа перед собой в руках бутылки с горючей смесью. Аленка поняла намерение неизвестного храбреца. Хоть бы немцы не заметили его! Время словно остановилось. Секунды казались часами. Всем своим существом Аленка хотела лишь одного: чтобы смельчак достиг своей цели и остался живым. Хотя бы дополз! Хотя бы не заметили!

Она посмотрела вперед; немцы лежали, а справа, у самых окопов, объятый пламенем, горел танк. Из открытого люка показался немец в танковом шлеме, за ним другой.

— Огонь! Залпами — огонь! — услышала издали голос Павла.

Фигура танкиста сразу согнулась, сломалась и медленно сползла в снег. Другому все же удалось спрыгнуть и спрятаться за танком... Где же третий танк? Третий тоже прошел. И вдруг раздался глухой взрыв. Еще один. По танку побежали огоньки. «Кто же этот смельчак? Отважный парень, не то, что я!»

Над белым полем все гуще и гуще растекались холодные январские сумерки.

8

Поздно вечером подошел стрелковый батальон и занял огневые позиции у села. Медсанбату и химикам было приказано передислоцироваться вглубь леса, расположенного в семи километрах от Ромашек. Кругом все горело. Аптека была раздавлена гусеницами прорвавшегося танка. Собрали только четыре наволочки лекарств. Что же делать? Чем лечить раненых? Передислокация была связана с неимоверными трудностями. Препятствием был снег. Автомашины не танки, по снегу не ходят. Намучились с ними. Но к утру передислоцировались в указанный пункт. Хорошо, что химроту временно прикомандировали к медсанбату. Она много помогла. Теперь им предстояло замаскироваться, рыть ячейки, строить землянки, разбивать палатки для приема раненых. Тут же строили душевую, санпропускник. Прежде всего зарыли глубоко в землю движок, чтобы не так слышен был его звук.

Шевченко, чуть освободившись, решил навестить Широкую. Она лежала в просторной палатке с оконцами. Дремала. Когда он подошел к ней, открыла глава.

— Лейтенант... — тихо промолвила она. — Алена уже уехала?

— Да, час назад.

— Она заходила ко мне. Снова в разведку, наверное, пошлют?

— Вроде так...

— А почему ее?

— Да потому, что она там числится.

— Знаете, товарищ лейтенант, никогда я не хвалила вам Аленку. А сейчас скажу: правильная она у нас. Такая, как надо... — Помолчала. — Много мы потеряй людей?

— Много, Анка, много.

— Их похоронили в Ромашках?

— Да, в братской могиле.

— Говорят, Кукольник ночью к немцам перебежал?

— Думаю, что это так.

Исчезновение Кукольника ошеломило Шевченко. Провел все-таки его Кукольник. Раскусил, сволочь, что за ним установили наблюдение. А до этого куда глядел, ведь полгода он был в твоем взводе!

— А может, погиб?

— Отпадает, — и перевел разговор на другое: — А как же это вы с Аленой танк пропустили? Он же рядом прошел.

— Я гранаты бросала, да че толку.

— Надо было бутылки с горючей смесью, у тебя ведь были?

— Да че они против такой громадины. Честно, о бутылках забыла. Первое время оцепенела от страха. Испуг разум отобрал. Наверное, и Аленка не бросала бутылок. Я больше немецкой пехоты боялась, она ведь за танком шла. Вы знаете, сколько я их порешила! А про бутылки, ей-богу, забыла...

— А вообще, вы, товарищ Широкая, вели себя в бою достойно, как подобает бойцу Красной Армии. Что ж, танки подбили другие.

— Я уже слышала — Уралов и Рахимов,

— Как себя чувствуете?

— Уже лучше. Могло быть и хуже. А так че, руки, ноги есть, голова на месте. А вы знаете, первое мое желание после боя было расцеловать вас за науку. Без нее мы бы погибли.

— Плохой я оказался учитель, если подчиненные о бутылках с горючей смесью забыли.

— Так ведь страшно как было, тут о бутылках? Свое имя забудешь.

— Выздоравливайте, Анна, — сказал он на прощание и пожал ей руку.

— Узнаете об Аленке, скажите мне, ведь мы подружки, — вслед бросила Широкая.

9

Вечером на санях прибыл начсандив. Он останавливался около каждого, кто встречался на пути, расспрашивал, жал руку и, как правило, задавал один и тот же вопрос:

— Как в бою, не сдрейфил?

— Пятерых срезал, это точно, — не утерпел, чтобы не похвалиться, Иван Копейкин. — Как упали, так и не встали.

— Да ты же при лейтенанте был.

— Вот-вот, его и спросите. Он подтвердит.

— А водитель Судаков сколько уложил?

— Не считал, товарищ начсандив, горячка была. — Лицо его покрылось румянцем, узенькие, с белобрысыми ресницами глаза засветились.

— Слышал, ты Снегиреву от верной смерти спас?

— Сегодня я ее, завтра — она меня.

— Главное, фашистов-то остановили! Вот вам и медсанбат! Молодцы!

Начсандив положил руку на плечо лейтенанта Шевченко, легонько стиснул. И Павел почувствовал, что рука у начсандива крепкая.

— Спасибо, сынок!

Подбежал Травинский, стал докладывать.

Начсандив и Травинский пошли в штабную палатку.

— Сегодня же надо представить н награде отличившихся в бою, — сказал начсандив.

— Хорошо, за эту работу посажу Уралова. Дам кого-нибудь в помощь.

— Кого думаете представить к награде?