Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь (СИ)

Отправляю, отключаю звук и быстро убираю телефон в стол.

Глава 16

Владимир

— Ну что, результаты всех твоих обследований уже у нужных специалистов, — Дан просматривает бумаги, лежащие перед ним на столе. — Завтра с утра приедешь, заключение будет готово.

— Я понял, — откидываюсь в кресле, прикрыв глаза.

— А теперь давай рассказывай, — даже сквозь опущенные веки чувствую, как впивается в меня взглядом друг. — Я не дёргал тебя, пока ты ходил по врачам, благо у нас это можно без очередей за один-два дня сделать. Но теперь жду подробности!

— Какие подробности?

— Рассказывай, что вспомнил! — сердито отвечает нейрохирург.

— Не слишком-то много, — говорю честно и вздыхаю. — Той девушкой была Надя.

— Что-о?! — друг смотрит на меня круглыми глазами.

Молчу, рассматривая сжатые в замок пальцы. Я много передумал за эти дни. Сначала дико злился. На всех. На мать, которая врала мне все эти годы. На Надю, которая сначала зачем-то соврала матери, даже не попыталась ничего обо мне выяснить, а потом, когда мы встретились, узнала меня и молчала. На себя… Если бы не страх перед тем, что боли вернутся, давно мог бы докопаться до правды.

Ну и что в итоге? Надя ушла. К матери я не езжу. Сил пока нет ни видеть её, ни говорить с ней. Все эти годы меня окружала сплошная ложь. И теперь я не знаю, где вообще правда.

И… я так почти и не помню Дину. Марья Гавриловна утверждала, что мы были влюблены, но… в моём сознании Надя и Дина остаются двумя разными девушками. Наверное, я сумасшедший. И, наверное, если комиссия решит, что я не годен к службе, это будет правильно.

Всё это я пытаюсь объяснить другу. Потому что сам запутался окончательно.

— М-да, — резюмирует Дан. — И кто вам сценарий писал?

Только машу на него рукой. Вступать в перепалку совершенно не хочется ещё и потому, что спустя пару дней, когда злость поутихла, я понял, что скучаю… по Наде!

Вроде бы и времени провели вместе совсем немного. А мне её ужасно не хватает.

— Ты чего хочешь-то, Солнцев? — вырывает меня из размышлений друг.

— В смысле? — непонимающе смотрю на него.

— В прямом, — хмыкает этот гад, — от жизни чего хочешь?

— Хочу, чтобы все вокруг перестали мне врать, — отвечаю устало.

— Это утопия, — язвительно улыбается Дан. — Ладно, матушка твоя. Там ясно всё, клиника. Но Надя-то твоя тебе не врала.

— Она соврала матери про беременность, сама сказала, — парирую сердито. — До сих пор не понимаю, зачем ей это было нужно.

— Ты вроде говорил, она в больнице лежала, — задумчиво щурится Дан. — Чисто теоретически я мог бы уточнить причину…

— Зачем?

— Затем, друг мой, что слишком много в этой истории повисших концов. Ты у нас ревностный служака, прямой и честный. А я привык анализировать и сопоставлять. И кажется мне, что-то тут не сходится. Ладно, — друг хлопает ладонью по столу. — Езжай домой, отдохни… Да, кстати, я тебе вместе с ампулами привозил назначение, завтра с собой захвати его.

С трудом удержавшись, чтобы не поморщиться, киваю. На лекарства я, естественно, благополучно забил после ухода Нади. И всё осталось лежать в доме у матери, куда с того дня не ездил. Всё это время был на связи только с Игорем, который, хоть и явно не одобрял моего поведения, никаких высказываний себе не позволял.

Но теперь придётся заехать, забрать всё, что я там оставил. Может, попросить того же Игоря просто вынести мне всё к машине? Нет, надо зайти. Как бы там ни было, она моя мать. И охранник писал, что она очень переживает. Будем надеяться, что не только переживает, но и сделала выводы из произошедшего.

К дому я приезжаю уже в сумерках. Тихо поднимаюсь на крыльцо, захожу в холл. Из кухни слышатся голоса. Я узнаю басок Игоря. Надо, наверное, поднять ему зарплату — столько, сколько он, никто с моей матерью времени не проводил.

— Добрый вечер, — говорю сухо, встав в дверях.

— Сынок! — подрывается мама, но тут же опускается обратно на стул, складывает руки перед собой.

— Здравствуйте, Владимир Святославич, — Игорь кивает мне и сразу выходит, оставляя нас с матерью наедине.

Повисает неловкая пауза.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спрашиваю её.

— Спасибо, сынок, всё неплохо, — отвечает дрожащим голосом.

— Я ненадолго, мне нужно взять документы, — разворачиваюсь, чтобы идти наверх, но тут мама спрашивает:

— Как… Надя?

— Я не знаю, — говорю не оборачиваясь.

— Но как же… — теряется мать. — Я думала…

— Я не видел её с того дня, — выхожу, не желая слушать, что ещё она может сказать.

Поднимаюсь наверх, в кабинет. Лезу в ящики стола, достаю оставшиеся ампулы и всё остальное, нахожу назначение, о котором мне говорил Дан.

Оглядываю комнату. Мне всегда здесь нравилось, раздражало только, что мать может ворваться в любой момент. И как отец с ней столько лет прожил и с ума не сошёл?

Вздыхаю, прохожусь по периметру помещения, рассеянно открывая и закрывая все ящики и дверцы, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Последним распахиваю дверь шкафа. И замираю.

Внутри висит китель. Узнаю недавно полученную форму, но… протягиваю руку, провожу пальцами по тщательно и аккуратно пришитым погонам. Подхожу ближе.