Медынское золото

Скор торопливо отползал подальше от наманских магов, так безжалостно поиздевавшихся над ним. Понимал, что сейчас может просто встать и уйти под насмешливыми взглядами, но ничего не мог с собой поделать, вошедшая в кровь привычка требовала прятаться, и он прятался, даже когда это не имело никакого смысла. Или так велит заклятие, наложенное самим Хаусипуром? Но где и когда он мог подцепить эту заразу? Скор ничего не помнил, не было в его жизни такого. Хотя насмешник Гайтовий сказал, что Скор и не должен ничего помнить. А ещё он говорил, что, несмотря на все старания, Скор не сумеет выйти к своим. И нож... какой-то особенный. Если верить опальному магу, гардианский нож Скор получил от Хаусипура. Но ведь он помнит, что отнял его у Лии. А та подобрала оружие на поле, взяла у мёртвого легионера. Или это ложная память? И почему Гайтовий слова не сказал о двух девушках, которые идут вместе со Скором? Он вполне мог их не учуять, девушки были далеко, но само их существование не согласуется с миссией соглядатая... А вдруг... — Скор с трудом подавил нервный смех. — Придумается же такое! Богоравный Хаусипур — женщина и, вместо того чтобы заниматься обороной страны, разгуливает в предгорьях в компании с лесным охотником! Чтобы поверить в такое, действительно надо быть сильно зачарованным.

И всё же к пещере, где он оставил девушек, Скор подходил со стеснённым сердцем и тревогой в душе.

Пленницы ожидали его, даже не пытаясь выйти наружу. Лия просто сидела, уставясь в колени, а старшая привычным движением раскачивала перед глазами небольшое украшение или амулет: искристый непрозрачный камешек на тонкой золотой цепочке. Она занималась этим каждую свободную минуту, и Скор почему-то не отнимал амулет, хотя камешек был явно не простой. И сейчас, вместо того чтобы пресечь девичье колдовство, Скор спросил:

— Что такое гардианский нож?

— Полагаю, это нож, принадлежащий кому-то из гардиан.

— Кто такие гардиане?

Старшая скривила губы и не ответила, продолжая раскачивать брелок.

Скор повторил вопрос, обращаясь к Лие.

— Это охрана императора, самые лучшие воины. В легионе гардиан нет боевых магов, разве что их специально присылают туда с особыми заданиями. Но зато гардиане сражаются зачарованным оружием. В нашей крепости стоял гардианский гарнизон, и на помощь шли тоже гардиане.

— Тварь! — отчётливо процедила старшая.

Лия продолжала сидеть неподвижно, глядя в колени, словно не слышала бранного слова.

Скору отчаянно захотелось вырвать у старшей её игрушку или, как в первый день, закатить ей оплеуху, но он сдержался и на этот раз. Взглянул пристально в полуприкрытые глаза и требовательно спросил:

— Как тебя зовут? Имя у тебя какое?

Девушка продолжала молча рассматривать гладкую поверхность своего талисмана.

— Её зовут Хайя, — по-прежнему не поднимая головы, произнесла Лия.

Наступила неловкая тишина, как будто обе девушки ждали какой-то особой реакции, отклика со стороны Скора.

Скор пожал плечами:

— Хайя, значит, Хайя. Буду знать. А теперь — подъём. Отсюда надо уходить. Не думаю, что маг Гайтовий будет рад вас видеть.

— Что?! — всю невозмутимость Хайи как рукой сняло. — Гайтовия казнили год назад!

— А мне он сказал, что провёл это время в бронзовой темнице, но недавно сумел выйти на волю и первым делом отправился в эти края. Уж не знаю, что он тут ищет, но меня он отпустил, хотя и признал во мне лесного охотника.

Лучшая ложь — это правда, сказанная так, чтобы собеседник сделал неверные выводы. Скор испытывал к своей пленнице странную смесь почтения и неприязни, словно он не захватил её в качестве военной добычи, а поступил Хайе в услужение. Та оплеуха, которой он приводил Хайю в чувство при первой встрече, давно ушла в прошлое, сейчас Скор, несмотря на всё желание, уже не смог бы сделать ничего подобного. С тем большим удовольствием он сказал «почти правду» о непокорном волшебнике. Раз имя Гайтовия напугало Хайю, пусть знает, что колдун попал сюда не случайно, ему что-то нужно именно здесь.

— Нужно бежать! — дрожащим голоском произнесла Хайя. — Этот Гайтовий настоящее чудовище!

— А я что говорил? Живо ноги в руки — и вперёд!

Никогда ещё старшая из пленниц не вскакивала так поспешно и так старательно не замирала по первому знаку Скора. Видно, и впрямь имя Гайтовия было ей хорошо и неприятно знакомо. Положение было бы забавным, если бы сам Скор не думал постоянно о том, что сообщил ему потомок наманских аристократов.

«Зачаровали... Только кажется, что иду к своим, а на деле выполняю неведомую волю Хаусипура. И чем сильнее стараюсь вернуться к своим, тем вернее иду не туда...»

К вечеру они выбрались из тупиковой долинки. Теперь Скор сам не понимал, зачем он свернул туда. Неужто и впрямь был лазутчиком императора? А казалось, так всё хорошо продумал...

Невесело ходится по чужой стороне под этакие мысли.