Медынское золото

Ризорх слушал объяснения вполуха, задумчиво покачивая головой. Остальные ведуны тоже молчали. Что толку выспрашивать того, кто ничего не знает, если сейчас появится очевидец?

Скора привели ещё двое дозорных. Испуганные наманки шли сзади. Сейчас они вновь жались друг к дружке, словно и не было между ними вражды.

Скор торопливо начал рассказывать, как отстал от своих, где бродил и что видел. Даже сейчас он оставался разведчиком и стремился рассказать самое важное. Когда рассказ дошёл до двух магов, обосновавшихся в ущелье, ведуны молча переглянулись, но никто не прервал Скора. Для расспросов будет время потом.

Наконец, Скор замолк. Ризорх медленно обошёл его, внимательно разглядывая. Особенно долго любовался связанными руками.

— Да, тут напутано, — произнёс он так, что можно было подумать, будто речь идёт об узле на запястьях. — Кто защитные заклинания накладывал, ты, что ли, Напас?

— Я накладывал, — сказал Бессон.

— Тебе и разбираться. Там, никак, поверх твоих заклятий что-то наложено. Снять сможешь?

— Как нечего делать. — Бессон замер на мгновение, потом резко взмахнул рукой, словно срывал паутину, натянутую поперёк пути. Отшагнул, любуясь делом своих рук. — Готово.

— Зря ты, парень, боялся, — сказал Ризорх. — Никакого проклятия на тебе не было. А нож, конечно, заговорённый, но и в нём особых ужасов нет. На вот, забери его. У нас теперь половина воинов с такими ножами, добыли в последнем бою.

Скор стоял дурак дураком, как заново родившись. Ризорх тем временем повернулся к девушкам.

— А теперь займёмся твоими подружками, — произнёс он на торговом. — Ну-ка, милая, как тебя величают?

— Хайя, — прошептала старшая. Потом она выпрямилась и, глядя поверх голов, произнесла: — За меня вам дадут большой выкуп.

— Погоди про выкуп-то. Давай по порядку.

— Мой отец очень богат. Это один из самых могущественных людей государства. Если вы сохраните мне жизнь и честь, он хорошо заплатит вам.

Ризорх подошёл совсем близко, протянул руку ладонью вверх.

— Дай-ка для начала сюда свой оберег.

— Какой оберег? У меня нет оберега.

— Ты мне врать-то не смей. Что мне, самому его отбирать? Годы мои не те — у девки меж сиськами шарить.

Бормоча беззвучные проклятия, Хайя сняла с шеи цепочку с камнем. Ризорх качнул рукой, как бы взвешивая украшение, и спрятал цепку в нагрудный кисет. Потом спросил негромко, но так, что все слышали:

— Ты, девонька, знаешь, кто я такой? Я — лесной колдун, старший из тех, что сюда пришли.

Хайя судорожно кивнула.

— Ох, и заклятий на тебя наложено, болезная, души не видать. Ото всего тебя предохранили: и мысли твои потаёнными останутся, и внушить тебе ничего нельзя, и ещё что-то вовсе неудобьсказуемое. Видать, в хороших руках ты побывала. А скажи-ка ты мне, знаешь ли, как бывалый колдун все эти заговоры ломает? И что после этого с тобой станется, знаешь?

— Не получится, — бледными губами прошептала Хайя.

— У одного меня, может, и не получится, а когда впятером возьмёмся, то расколем тебя, что гнилой орех. Командира крепости, что возле твоего дома стояла, раскололи, только башка треснула. А он не хуже тебя защищён был.

— Не надо...

— Коли не надо, то давай так поступим. Будем говорить, как простые люди. Я буду спрашивать, ты — отвечать. Честно отвечать. Вздумаешь врать, приукрашивать, изворачиваться, я это замечу. И тогда, извини, будем тебя ломать. Согласна?

— Да...

— Хорошо. Кто ты такая?

— Хайя, дочь императора Хаусипура.

— Ну вот, а то заладила: отец богат, выкуп... Только мы теперь твоего отца побогаче, казна его у нас. А скажи, какого лешего тебя занесло так далеко от Нома и родного батюшки?

— Я там жила. В столице опасно. Каждый мятежник первым делом старался убить меня или захватить в заложницы.

— Верю, — кивнул Ризорх. — Ну а остальные люди, что жили в этом доме, они кто?

— Слуги. — Хайя пожала плечами.

— Ох, что-то ты тут недоговариваешь...

— Ещё охрана, евнух императорский, но он тоже слуга...

— Правду говоришь, но что-то тут нечисто. Ну-ка, а ты, девонька, кто такая?

— Лия, дочь Аммуса, наместника Лита.

— Ну вот, — Ризорх повернулся к Хайе, — а ты говорила — слуги. Чтоб у меня такие служанки были.

— Я дочь императора. — Хайя вновь пожала плечами.

— Ну-ка, Лия, расскажи ты, о чём госпожа умалчивает. Да не бойся, в обиду госпоже не дадим, и ломать тебя никто не будет...

— У тех магов, которые присягнули императору, он забирал детей, если они, конечно, были... у магов редко бывают дети. Обещал, что дети будут воспитываться вместе с его детьми. Куда уводили сыновей, я не знаю, а нас уводили сюда и отдавали в услужение вот ей. — Лия вскинула опущенную голову и указала на Хайю. — А когда чей-нибудь отец попадал в немилость, то через некоторое время его дочь приводили во двор крепости и спускали в колодец. А нас заставляли смотреть. Последней туда спустили дочь Гайтовия. Совсем ещё девчонка, ей десяти лет не было.

— Ты знаешь, что там, в колодце?

— Нет, но оттуда не возвращаются.

— А ты знаешь?

Хайя вздёрнула голову и криво усмехнулась:

— Да.

— Тогда понятно, почему своих ты боишься больше, чем нас. Ну а что, по-твоему, делает в горах Гайтовий?