Мегамир

– Можете не держать врачебную тайну так строго. Я сразу узнал о своей злокачественной… Пробовали лапшу вешать, но я стреляный воробей. Оставалось полгода…

Овсяненко сказал осторожно, бросил пугливый взгляд на окаменевших гостей:

– Вы играли рискованно, но… выиграли. Мы все убрали. Если появятся метастазы, то здесь их добить легче. Как и другие болезни!

Енисеев видел, что интеллигентность не дает Овсяненко хвалиться, тот в самом деле поспешно добавил:

– Правда, могут появиться новые, еще неизвестные.

Дверь бесшумно распахнулась, в помещение осторожно продвинулся длинный, очень худой жук ростом с теленка. Двигался он на тонких лапах, озирался пугливо, нервно поводил сяжками, готовый при первом же окрике «Брысь!» удрать, стать в чемоданчик, упасть мертвым, как жук-притворяшка.

Его никто не видел, кроме Морозова, все сидели спиной к двери, и Морозов с усилием взял ломоть сушеного мяса, сказал «Ап!». Жук подбежал, благодарно схватил подачку и поспешно выбежал, смешно подбрасывая зад.

Овсяненко сказал сварливо:

– Вижу, ваши шпионские телекамеры работают исправно. Только не все привычки перенимайте! Уже наприваживали попрошаек, не знаем, как избавиться. Косяком прут, нащупали добреньких.

– У вас целый зоопарк, – сказал Морозов с натужным смешком. – Я думал, бред продолжается.

Заговорил Дмитрий, в его голосе прозвучала победная медь духового оркестра:

– Это все бесполезники, Аверьян Аверьянович! Настоящие парни – ксерксы. Самый лучший из них – мой друг Дима.

На его плече дремало невообразимое страшилище, у Саши на коленях свернулся пластинчатый жук размером с панголина, по стенам и потолку бегали огромные многоножки, жуки и рогоноги. Дрались, шипели друг на друга, скрещивали острые мандибулы, со стуком грохались на пол, разбегались, возобновляли возню…

– Никогда не привыкну, – вздохнул Морозов. Его глаза закрылись, голос упал до шепота, – стар менять привычки. Если не любил пауков, когда были с ноготь…

– …то здоровенных не полюблю тем более, – говорил он дня два спустя, находясь уже в своей комнате. – Привычки не поменяю, увы. Возраст! Авось в экспедиции будет легче. Я ведь летал, с парашютом прыгал, с дельтапланом знаком…

На коленях у него блаженно выгибался и поскрипывал мандибулами крупный паук-торлик. Пальцы Морозова механически перебирали длинную шерсть. Пауков Морозов не терпел. И сейчас у него на коленях нежится не паук, а толстый сибирский кот. По крайней мере, паук здесь работает котом, а где кот в доме, там покой, уют и благополучие.

– У нас готово, – сообщил Енисеев. – Стартовать можем через неделю. Успеем перетащить необходимое в гондолу, проверим и перепроверим. Сороконожки обещают ясную погоду на ближайшую неделю, а трипсы гарантируют на три недели. Правда, с двухчасовым перерывом на дождь двенадцатого июня. Надо стартовать в первый же день циклона.

– Ну и приборчики у вас, – заметил Морозов. – Долгосрочные прогнозы! Трудно научиться ими пользоваться?

– Все умеют, – заверил Дмитрий с удовольствием. – Даже Мазохин разбирается в их… шкалах, делениях, стрелках. Это правило техбезопасности! Без полной сдачи техминимума по опасным, полуопасным и нейтральным насекомым на поверхность не выпускаю. У меня здесь железная дисциплина, Аверьян Аверьянович! Техбезопасностью заведую я, так что сами понимаете…

– Понимаю, – ответил Морозов одобрительно. – У вас хорошие казарменные порядки. Каждый носит в себе фельдфебеля, а это покруче старого бюрократа Морозова… Что осталось сделать для экспедиции?

Дмитрий оглянулся на Енисеева. Тот встал, заговорил с непривычной для себя лихостью. Не из подхалимажа, а просто от избытка сил. И потому еще, что так просто захотелось:

– Только надуть воздушный мешок! И обрубить концы. Запасная горелка, рация, тройной запас горючего, оружие, запасные комбинезоны, яды, контейнеры с химикатами и все-все прочее подготовлено с прошлой осени. В гондолу перегрузим за сутки.

Овсяненко, который все еще тщательно следил за выздоровлением Морозова, заметил ядовито:

– Алексеевский уже две учебные боевые тревоги провел с тоски! И одну пожарную.

– С персоналом? – не поверил Морозов.

– В основном с этими чудищами… Сашу и Димку натаскивает.

– И как?

– В восторге все трое.

ГЛАВА 3

С края пня хорошо просматривался наполовину зарывшийся в оранжевый песок красивый блестящий шар, похожий на новогоднюю елочную игрушку. Эту гондолу умельцы Большого Мира делали две недели, пока Енисеев не сообразил, что их гондоле вовсе не обязательно быть копией батискафа для погружения в Марианскую впадину.

Теперь на пне, почти в самом центре, стоял железный куб. Черный, как сажа, и ребристый, как батарея водяного отопления. Он ощетинился крючьями, якорями, толстыми стволами гарпунных пушек, бластеров. В стенах бугрились крышки люков, блестели стекла иллюминаторов. Такие же два люка и огромный иллюминатор были в днище гондолы.