Механические птицы не поют (СИ)

— Через несколько часов мы приземлимся на Альбионе, — сказал Томас. — Не могу сказать, что эта мысль вызывает у меня энтузиазм, но я очень надеюсь найти здесь помощь от этого… доктора Харриса. Уолтер, я очень благодарен вам и вашей сестре за то, что скрасили наш полет, а вам, фройляйн Честейн, я отдельно благодарен за заботу о моей матери во время нападения пиратов. Вас, Уолтер, я благодарю за помощь в бою.

Для Уолтера это было новостью. Он помнил, что Томас убил ранившего его пирата, но не помнил, чтобы делал что-то для него. Впрочем, это не значило, что этого не случилось — то особое, отрешенное состояние, вне пространства и времени, в которое он погружался во время боя, было результатов многих лет практики. Именно так учили сражаться альбионских аристократов — не только технике фехтования, но и особому трансу, который превращает схватку в смесь танца и своеобразного ритуала жертвоприношения. Уолтер слышал, что в народе ходят сказки о том, что такие фехтовальщики подобны стокерам, и что они не могут выйти из транса, пока никого не убьют. Уолтер только пожимал плечами — на тренировках он никогда никого не убивал, а в транс он научился входить каждый раз, когда это требовалось. Это было не так сложно. Достаточно было забыть о своей человеческой природе, а этим Уолтер занимался всю свою жизнь на Альбионе.

— Вы можете связаться со мной в любое время, Уолтер. Я буду счастлив продолжить наше знакомство, — сказал Томас, протягивая ему и Эльстер две визитки. Совершенно прозрачные, с золотыми тонкими буквами. «Томас Даверс, Эгберт, Уайншер 24–03». Томас дал ему настоящую визитку, с настоящим именем и адресом.

— Благодарю вас, Томас. Увы, я по некоторым причинам не могу назвать вам своего адреса, но обещаю, что напишу, как только определюсь.

— Вы не похожи на бродягу, Уолтер, — улыбнулся Томас. — У вас должен быть дом, и вы обязательно напишете мне, когда его найдете.

«Лигеплац, паб «У Марлен», БЛ-084». Это он написал бы на визитке, если бы ему нужно было указать единственное место, где он чувствовал себя дома. Береговая линия, первый ряд, восемьдесят четвертый дом. Море шумит почти у порога, если он просыпается с утра — умывается ледяной соленой водой, а потом варит кофе в полупустом светлом зале. По вечерам играет простые песни для простых людей и много пьет. Призраки Альбиона не стоят у него за спиной.

— Спасибо, Томас. Надеюсь, доктор Харрис поможет вашей матери, — искренне пожелал ему Уолтер.

Томас ушел, и он остался с Эльстер и Беккой. Бекка словно хотела что-то сказать, но никак не решалась. Но Уолтеру, при всей его вежливости, было не до терзаний незнакомой девушки.

На душе было удивительно паршиво. Он не мог понять, терзают ли его дурные предчувствия, волнуется он перед встречей с отцом или просто внутренне противится возвращению на Альбион, но чувство было отвратительным.

Он подозвал стюарда и заказал виски, надеясь, что алкоголь притупит тревогу.

Не помогло. Виски был хорошим, с терпкими медовыми нотами, разливающимися в крови правильным, ровным теплом. Но тревога будто становилась сильнее.

Не помогла и вторая и третья порция.

— Уолтер, а ты не напьешься? — тихо спросила Эльстер.

— Видимо нет, а жаль, — ответил он чуть резче, чем хотел бы.

— Герр Честейн, если вас что-то тревожит, я знаю хорошую молитву… — робко предложила Бекка.

Уолтер с умилением посмотрел на нее и заказал еще виски.

— Скажите, фройляйн, а нет ли среди ваших увлечений ювелирного дела или медицины? — вдруг спросила Эльстер.

— Нет, фройляйн, я всего лишь служительница Спящего, — ответила Бекка, и Уолтер мог поклясться, что в ее кротких интонациях слышалась угроза.

— Простите, мне просто показалось, что у вас присутствуют некие… особые движения, свойственные людям этих профессий.

В кротком голосе Эльстер был только приторный мед, не позволяющий усомниться в ее искренности, вернее в полном ее отсутствии. Уолтер не понимал цели ее вопросов и не особо стремился понять. Все же Эльстер явно раздражала Бекка, и у нее были для этого веские поводы. Но какое это имело значение, если с Беккой они навсегда расстанутся через несколько часов?

Уолтер понял, что не напьется, даже если будет продолжать в том же темпе до самой посадки. Прийти к отцу пьяным, в шинели и с девушкой-иностранкой, несмотря на все старания выглядящей крайне эпатажно, было не самой лучшей идеей, и он хорошо это понимал. Но ничего не мог сделать.

— Фройляйн, вы говорили моему брату, что знаете молитву от тревог. Позвольте попросить вас поделиться ею со мной — боюсь, после недавнего происшествия меня стали пугать полеты.

— Что вас напугало, фройляйн Честейн? Ваш брат — отважный и умелый боец, ни вам, ни ему ничего не угрожало…

— Меня напугало, что даже за запертыми снаружи дверями мы не будем в безопасности. Только подумайте…

«Далась ей эта дверь», — отстраненно подумал Уолтер.