Механический бог

Я спешно ополоснулся, нагое тело одел в халат, и осторожно, крадучись направился к Соне. В голову стали приходить какие-то глупости. «Вдруг все это сон, или жестокий розыгрыш, и в комнате меня ожидает какой-нибудь неприятный сюрприз». Я сноровисто, будто бездарные каракули с меловой доски, стер из своей головы эти мысли.

А в комнате меня ждала обнаженная красавица. И все было, как в сказке.

Я смотрел на ее прекрасное тело, и переживал блаженство. Я вспомнил, как уже был влюблен, и как страдал, потому что блаженство это вызывает зависимость. Если это проекция, я бы назвал ее «психическим бриллиантом», в гранях которого преломляются целые пласты моей психики. Я видел этот бриллиант в ее прекрасном теле и жаждал им овладеть. Эта драгоценность магнитом затягивала в себя мое внимание. Я уже чувствовал намек на чащобы подсознания, за которыми эта драгоценность все это время скрывалась. «Неужели и это всего лишь иллюзия? Неужели ее красота – просто образ в моей голове? Что это? Связь со своим сверхсознательным?» Но связь столь опосредованная, что принять психический «бриллиант» как грань собственной психики я был не способен. Прекрасная Софья (сейчас мне хотелось называть ее так) смотрела на меня, и я погружался в пространство весенних искр нежности. Возможно, я проецировал на нее чистый архетип женственности, которую в силу своей социальной роли принять в себе был неспособен. Я жаждал этого единства. Возможно, так, полюбив себя ее глазами, я мог принять себя на каком-то глубочайшем уровне. Возможно, на самом деле влюбленность эта была к самому себе.

Я не хотел думать о Софье, как об инструменте для отражения своего сознания. Я хотел видеть в ней равного себе человека – недостающую половину целостности двух людей. Но я страшно боялся этой зависимости, потому что именно так, я чувствовал, человек взращивает свое самолюбие, впадая в болезненную двойственность маятника ничтожества и величия. Ведь когда я не способен полюбить себя сам, я использую для этого других людей, стараясь возвышаться в их глазах, чтобы благодаря их любви ко мне, я смог бы принять самого себя.

Соня была прекрасной, потому что и сама умело играла в эту игру. Она сама также, как и все люди на земле, стремилась принять и полюбить себя. И поэтому она старалась нравиться тем, кто нравился ей. Я был этим человеком, потому что сумел сыграть для нее образ подходящего, возможно, идеального любовника. Мы в эту минуту были друг для друга самыми авторитетными представителями сферы обоюдного самолюбования.

Если влюбленность – иллюзия, она была опьяняющей. Я не хотел узнавать Соню лучше, потому что хотел эту иллюзию продлевать еще и еще.

Я касаюсь ее груди, и блаженство, пронзая мою ладонь, растекается по всему телу просто потому, что именно в это мгновение моя рука – это само приятие. В эту секунду я понимаю лучше всех на свете, почему женщины скрывают свои прекрасные прелести – потому что прикосновение к запретному плоду, возвышает меня над всеми смертными. Дать почувствовать этот божественный дар – ее власть надо мной. Я глажу ее тело, и понимаю, почему вокруг любви нагроможден такой титанический каскад противоречивых проекций. Я утопаю в ее теле, и теряю себя в единстве. Кажется, такую вибрирующую целостность называют словом «самадхи». И если бы этот опыт оказался последним в моей странной жизни, сама жизнь была бы прожита не зря, раз в ней случилось такое «впечатление». Мечта сбылась. А потом еще раз. И снова… Без всякого стыда. Я даже не подозревал, что так бывает с живыми людьми.

Мы несколько минут лежали в тишине блаженной вечности, держась за руки. Дождь уютно стучал об оконное стекло. Затем я услышал:

– Пойдем, – она повела меня на крышу небоскреба. Оказывается, там был бассейн и джакузи. Мы опустились в огромную теплую ванную, уютно бурлящую своим гидромассажем. Там, не нарушая оговоренного молчания, мы сидели и в блаженной бессмысленности бездумно улыбались друг другу. А сверху из пасмурного вечернего неба нас поливал дождь. И все это происходило у самого края крыши высочайшего небоскреба в мегаполисе. По правую руку, я видел далекий холодный город, и мне хотелось погрузиться еще глубже в уют джакузи. Соня игриво толкалась и гладила меня своими ногами.