Механический бог

– А я сюда часто прихожу.

– Правда? – удивился я. – А для чего?

– Просто здесь… обычно никто не докучает глупыми вопросами.

– Мне лучше уйти?

– Нет, извини… – сказала она тихо. – Мне тут спокойно. Мысли приходят разные.

Она говорила не спеша, и после каждого предложения делала небольшие паузы.

– Например?

– Например…

И она замолчала. Я тоже облокотился об ограждение, и начал осторожно смотреть за борт – во тьму. Прошла минута, или две…

– Здесь, – вдруг сказал она, – я как будто ощущаю дно своей души…

– И тебе это нравится?

– Не очень, – она улыбнулась. – Зато потом ценишь… черно-белую повседневность.

– После рассказов Вальтера о психических коктейлях, все это воспринимаешь как-то иначе… – сказал я.

– Да. Это ведь не пещера такая…

– Мы – такие, – добавил я.

Хлоя кивнула, и мы снова замолчали.

«Не припоминаю, чтобы когда-нибудь раньше я с ней общался вот так вот – наедине. Подумать только, а ведь там – в ее голове – целый мир – свой мир, живущий по своим законам, проецирующий свои глубины на происходящую с нами всеми действительность. Как легко воспринимать людей шаблонно. Как легко не замечать, что каждый человек – это живое, чувствующее сознание. Просто, наверное, стыдно. Стыдно замечать истину, потому что она обнажает собственные пороки. А как иначе? Как действует система? Разве можно обкрадывать и обманывать живых людей? Разве можно послать живого человека на войну? Так поступить можно только с ничтожным винтиком, или расходным материалом. Для системы и ее служителей – живых людей не бывает, размышлял я, озадаченный своими крамольными проекциями».

– Эй… – тихо сказала Хлоя. – Чего приуныл?

– Да вот, мысли приходят… разные… и неожиданные.

Она улыбнулась и понимающе закивала.

Послышался механический шум, и я увидел, как вдали из элеватора выходит человек. В такой глухой тишине любой шорох привлекал внимание. Кажется, это была Анна. Она целую минуту стояла на платформе, затем двинулась в нашу сторону.

– Какое счастье, что вы здесь! – воскликнула она, приближаясь. – Я думала – с ума тут сойду! Какое мерзкое место…

– Какое мерзкое счастье! – колко заметил я.

– Ну, хоть счастливой мерзостью не обозвал, – нахмурилась она, – и на том спасибо.

– Мерзкими… бывают проекции, – сказала Хлоя, – а здесь просто темно.

– Да что вы все помешались на этих проекциях! Мне просто по-человечески тут не нравится…

Хлоя ничего не ответила.

Мы шли не торопясь. Анна обсуждала со мной какие-то глупости, и мне подумалось, что самые интересные собеседники зачастую предпочитают молчать. В этом я находил какую-то унизительную закономерность.

Спустившись с моста, мы вышли на улицу, уложенную каменными плитами. Я глянул в сторону элеватора – его башня издали в темноте стала почти неразличима, и возникло ощущение, словно мост упирается в какой-то неведомый светящийся портал, зависший в воздухе посреди кромешной черноты. Улица, по которой мы шли, огибала строительную площадку, уставленную громоздкими контейнерами, трансформаторами и всевозможными изогнутыми металлоконструкциями причудливых форм. Нечто подобное я когда-то видел на поверхности в мирском городе – кажется, так выглядят старинные установки для распределения электрической энергии.

У подхода к зданию отеля, мы неожиданно услышали ритмичный шум – его источником оказался рабочий андроид. Сбежав по ступенькам, робот пронесся мимо, огорошив нас своей нахальной прытью – андроидам в черте жилых кварталов бегать запрещалось, а здесь в тишине такая суета казалась лихорадочной дикостью.

Номер для наших занятий (странно звучит – «номер для занятий», но так уж вышло) находился на третьем этаже отеля. Поднявшись, мы оказались на длинном балконе, вдоль которого чередовались бесчисленные двери, углубляющиеся в беспробудную тьму.

Казалось – весь мир представляет собой мертвый космос, где жизнь ограничивается небольшой строительной площадкой, по которой я шел с двумя многоликими спутницами, называя их (чтобы создать иллюзию множественности) разными именами. И ведь совсем недавно мой внутренний голос в ипостаси Рафаила подсказал, что происходящая со мной жизнь – это «текстуры», которые генерирует моя психика. Я непрерывно воссоздаю реальность, генерируя ощущения, которые попадают в фокус моего внимания.

Искомая дверь ко всеобщей радости нашлась рядом с лестницей – видимо углубляться в окружающую тьму не пожелал даже наш отважный наставник.

Когда мы вошли, Вальтер был на месте. Обстановка в номере после путешествия в потемках показалась по-домашнему уютненькой. У дальней стены на всю ширину комнаты вытягивался огромный угловой диван бежевого цвета, по которому распластались пухлые подушки в красных чехлах. На полу лежал безвкусный ковер с окрасом под зебру, вдоль которого располагались четыре аккуратных квадрата пуфиков: бежевый, красный, черный и белый. Голые стены песочного оттенка чуть потрескались, придавая комнате оттенок антикварности. По ковру расхаживал андроид с миниатюрным пылесосом в руках. «Значит, понял я, специально для наших занятий здесь прибрались».