Механическое чудо

Они занялись сексом прямо на кухне, поверх распечатанных листов с фотографиями стареющей красотки. Уже потом, — много позже, — Адам собрал смятые листы и утилизовал в пресс-волле.

Он надеялся, что Айша не станет проверять расходы с карты.

Потому что тогда обнаружится, что Адам расплачивался её картой в студии фото-дизайна до того, как пошёл распечатывать фотографии.

Он вспомнил, как разглядывал своего «двойника». Роман Адам Сойдберг, тридцать один год. Ведущий программист группы компаний «Рокет-Прайм». Личность не медийная, фотографий в открытом доступе — кот наплакал. По сообщению на сайте, он работал над новой линейкой приложений «Vogue», и представлял на фуршете свои решения для имидж-бордов модного дома.

Они действительно были очень похожи, по крайней мере, тогда. Как и все люди, стремящиеся поспевать за модой, он часто изменял черты своего лица.

— Адам! — закричала из спальни Айша. — Беги быстрее сюда! В «Дичи» сегодня дискотека 39-ых, ты знал? «The Eurasian Orchestra» и Люо-Ци! Вход только по специальному тайному знаку, прикинь?

— А что за тайный знак? — Адам, улыбаясь, направился к ней, уже зная, каким будет ответ.

— Пачка «Шинигами» в руках! — Айша засмеялась и скинула планшет с кровати, после чего потянулась и зевнула. — Нужно раздобыть желтопузиков, и проглотить по парочке! На шоу обещают серый каскад из желе-пузырей, и дымные фигуры! Оторвёмся!

— Оторвёмся, — Адам нагнулся и поцеловал её. — В чём пойдёшь?

— В самом модном, — улыбнулась она. — Во всём индонезийском!

7

Когда доктор Такамото ушёл, Айша ещё почти час не могла прийти в себя. Она носилась по дому, хватая вещи и примеривая их на себя, пытаясь понять, что из всего этого сейчас модно. Обновление должно было установиться только к вечеру, но уже сейчас в двери, один за одним, звонили и скреблись курьеры с последними новинками — блузками, туфлями, поясами, чехлами на мебель, занавесками, шляпами и зонтами, заколками, кремами, альбомами, шарфами и очками.

— Смотри, Адам! — Айша вытащила из коробки огромную шляпу и побежала в примерочную, где Адам безуспешно пытался пристроить новую стойку под обувь. — Это псевдосомбреро, смотри! Рич Битси вышел в таком на фесте в Питер-Сити, все офигели и никак не поймут, хорошо это или плохо! А ну, — она натянула шляпу на его голову. — Посмотри на меня! Ну не так же кисло, улыбнись! По-моему, хорошо! Или, возможно, нужен воротник стоячий, я не пойму… — она рассмеялась. — Я ничего не понимаю, но вскоре пойму, представляешь? А ну-ка, повернись! Штаны! Штаны носят теперь с разрезом, но я, кажется, против! Или буду против, но что-то надо менять! Почему они забросили шнуровку? Или не забросили? Господи, я ничего не понимаю! — она, раскинув руки, рухнула на постель. — Столько надо всего нагнать, столько всего лайкнуть, столько всяких куриц поставить на своё место… Просто уйма работы! Начну, как только обновится, в ту же секунду! Адам! Ада-ам!

— Что? — он вышел из примерочной. — Там ещё четыре пары обуви не влезают…

— Потом, всё потом! — Айша протянула к нему руки. — Сейчас ты мне нужен — хочу, чтобы последние часы перед установкой пролетели незаметно!

Адам, улыбнувшись, расстегнул ремень, потянулся к шляпе.

— Нет! — Айша подскочила к нему и поправила псевдосомбреро. — Как же я тогда пойму, нравится ли оно мне? Нужен гештальт, понимаешь? Обязательно нужен гештальт!

Хохоча, они повалились на кровать.

8

Адам, лёжа на кровати, наблюдал за Айшей. Вся её восторженность и внутренний подъём куда-то исчезли, теперь она деловито осматривала покупки, и большую часть отбрасывала в сторону, где уже собралась внушительная куча. Одной рукой она листала планшет, изредка презрительно хмыкая.

— Господи, эта сучка Риня пишет у себя в говнопаблике, что за крест-платформой будущее. Идиотка. Крест-платформа нужна, чтобы никто не заметил, как старухи горбятся, а она увидела, что Шарлиз в них в рекламе засветилась — и повелась! — Туфли с платформой крест-накрест полетели в кучу.

— А куда ты потом всё это денешь? — спросил Адам. — То, что откинула?

— Да какая разница? — отмахнулась Айша. — Бедным раздадут, или выдадут в деревнях, чтобы было, в чём коров пасти. Хотя, скорее всего, продадут в каких-нибудь стоках… Так, а это что? — она подняла платье. — Мне кажется, или оно немного индонезийское?

— Не знаю. По-моему, красивое…

— Нет, это не индонезийское… Это Доминиканское. Пытаются продать очередную островную аутентичность, но в этом сезоне так не получится, нет. К тому же — рукава длинные. И это когда налокотники от «Агияши» уже неделю как вышли! Следующий месяц, уж поверь мне, все будут руки заголять, минимум до локтей… Чего-то здесь жарко, нет? — она вытерла пот и вдруг коснулась повязанного на голове платка. Её рука замерла. — Нет, о нет, я что, всё ещё в ЭТОМ? — сорвав с себя индонезийский платок, она с отвращением на него уставилась. — О Боже, — сказала она, а затем посмотрела на зеркало. — О Боже… это что, я? С этими волосами? — Она стала оглядывать свою квартиру, свои ногти, ковёр на полу и подсветку под потолком, а затем посмотрела на кровать.