Механизм пространства

Рассказ не занял много времени. Бейтс, Ури, кладбищенская мельница, синий свет в темном проеме; письмо Галуа, монополия на научные открытия, имя убийцы… Слушая, Эрстед ходил по каюте из угла в угол. Князь замер за столом — Огюст всякий раз поражался умению Волмонтовича застывать без движения.

Казалось, в такие моменты князь переставал дышать.

— Изящный ход! — «Клоринду» качнуло, и Эрстед поспешил сесть на койку, привинченную к полу. — Не удивительно, что вы поверили. Фон Книгге, если захочет, убедит черта креститься.

— Он замышляет то, что приписал вам?

— У него иные цели. Записи Галуа интересуют его только на предмет их уничтожения.

— Но зачем?!

— Это долгая история, — полковник разлил остатки вина по кружкам. — Все началось с видений. Занятия оккультными практиками пробудили в фон Книгге дар ясновидца. Будущее его ужаснуло. Кое-что он мне в свое время рассказывал. И даже показывал. Это действительно страшно.

— И вы — ученый, юрист! — ему поверили?

Огюст вспомнил рвотный лабиринт и осекся.

— Да. К тому моменту часть его пророчеств сбылась. Я поверил, но не стал его последователем. Наши пути разошлись. Теперь мы — враги.

— Странно, что он не заглянул в будущее. Убедился бы, что вам суждена долгая жизнь, и покушаться на вас — бесполезно.

— Благодарю за надежду, — усмехнулся полковник. — Эминент не всесилен. Подозреваю, что будущее для фон Книгге — однобоко. Он видит то, что хочет увидеть. То, что оправдывает его в собственных глазах: смерть, войны, разрушения…

«Пушки-многостволки, косящие солдат, как траву? Да, пожалуй. Но… „Сигара“ с винтами, возносящаяся в небо? Ученый, выводящий на доске формулу за формулой? Ведь это тоже Грядущее!»

— И он намерен изменить ход истории?

— Ради этой цели он готов на все. Я, знаете ли, тоже не ангел. На войне мне доводилось убивать. Но методы Эминента… Впрочем, коррекция истории — вопрос сложный и скорее философский. Разве что наши потомки сумеют перевести его в практическую плоскость. Ваши «приступы» начались после встречи с фон Книгге?

Вопрос застал Огюста врасплох.

— Да.

— «После», — уточнил князь, — не значит «вследствие».

— Вы правы. Но просто устранить Галуа было недостаточно. Эминент стремился предотвратить публикацию его бумаг, широкое распространение опасных идей. И заранее знал, что бумаги попадут к вам, мсье Шевалье.

— Откуда?! Ну да, мы же ясновидцы…

— Допускаю, он пытался перехватить рукопись Галуа, но потерпел крах. Тогда он решил привлечь вас на свою сторону, выставив меня убийцей. В качестве союзника вы его устраивали. Он убедил вас спрятать бумаги Галуа и никому их не показывать… Но он не был бы Эминентом, если бы не предусмотрел запасной вариант — на случай, если вы выйдете из-под контроля. Сказалась немецкая пунктуальность…

— Запасной вариант?

— Тут мы вступаем в область предположений. Итак, вариант первый, как он мне видится. При встрече Эминент вас инициировал. Углядел потенцию к ясновидению — и слегка «подтолкнул» в нужном направлении. Такое ему по силам. Вы уподобились пистолету со взведенным курком, который он навел на единственную цель: сцену убийства Галуа. При определенных обстоятельствах — например, дуэль близ пруда Гласьер — у вас должно было возникнуть яркое видение: вы убиваете своего друга.

— Оно и возникло!

— Фон Книгге — знаток человеческой натуры. «Из человека можно сделать все, стоит только подойти к нему со слабой стороны», — его слова. Начни вы своевольничать — срабатывает «спусковой крючок». Вы полагаете себя убийцей, лунатиком, безумцем, мучаетесь от чувства вины… В итоге попадаете в приют для умалишенных, либо спешите в полицию — каяться! — и вас отправляют на каторгу. В обоих случаях бумаги Галуа были бы утеряны. Но наш ясновидец просчитался. Что‑то пошло не так. Уверен: вам не следовало видеть «себя» со стороны, глазами Галуа. В итоге у вас возникли подозрения…

— Я едва не сошел с ума!

— Вот именно! И тут мы подходим ко второму «запасному варианту». Чарльз Бейтс застрелил Галуа, прячась под вашим обликом. Зачем, спросите вы? А затем, чтобы при необходимости убийцей сочли Огюста Шевалье! Наверняка фон Книгге озаботился и парочкой «случайных» свидетелей, которые видели «вас» на месте дуэли. До поры до времени они молчат, но в случае чего охотно дадут показания. Еще один способ упечь вас на каторгу. Мы вовремя оставили Париж…

— Почему бы тогда не пристрелить меня как собаку и не завладеть бумагами? К чему такие сложности?

— Заглянув в будущее, он мог увидеть, что там вы еще живы. И решился на «обходной маневр».

Огюст вспомнил, как, раненый д’Эрбенвилем, в бреду слышал от потомков про свой некролог. Значит, сентябрь? «Ревю Ансиклопедик»? В газете могли опоздать с публикацией… Сейчас август. В любом случае, если верить Оракулу, осталось недолго.

Эминент может не волноваться.

— …кроме того, у фон Книгге есть слабость. Он очень высокого мнения о своих способностях. Ножом или пулей он не брезгует, но предпочитает более изощренные способы. Вот как сейчас.

— В смысле?!