Мекленбургская принцесса (СИ)

Как уже говорилось, все три дочери Иоганна Сигизмунды слыли красавицами, что, принимая во внимание наружность их матери - Анны Прусской, было весьма удивительно. Злые языки утверждали, что маркграфиня[9] и в молодости не отличалась красотой, и были, в общем, недалеки от истины. Но она была намного умнее своего супруга и у неё была железная воля, а потому именно ей принадлежало последнее слово.

Поскольку Густав Адольф и его сестра прибыли инкогнито, им не устраивали торжественной встречи, а приняли по-семейному, можно даже сказать - интимно.

Ужин, данный в их честь, впрочем, был весьма изыскан. Помимо всех прочих лиц, его почтили своим присутствием старший сын и наследник бранденбургского дома - Георг Вильгельм, специально по такому случая приехавший из Клеве, где был наместником, а также три потенциальные невесты, нет-нет да и бросавшие нескромные взгляды на шведского короля.

В какой-то момент молодой человек почувствовал себя зайцем, за которым охотятся сразу три лисы и это сравнение его неожиданно рассмешило. Он с аппетитом поел, не забывая расточать комплименты хозяевам и, в особенности, их прекрасным дочкам. Сказал несколько приятных слов будущему курфюрсту, подшучивал над сестрой и вообще - сделал всё, чтобы вечер прошел в как можно более непринужденной обстановке.

Густав Адольф умел быть обворожительным, так что, когда вечер подошел к концу, Анна София и Мария Элеонора готовы были вцепиться друг другу в волосы, и даже их младшая сестра поглядывала на короля более чем благосклонно.

Но все когда-нибудь подходит к концу, и скоро девушки были вынуждены откланяться и уйти. За ними последовали придворные и скоро хозяева остались наедине с гостями, чтобы обсудить важные вещи. В первую очередь, конечно же, матримониальные планы шведского королевского дома.

- Как вы нашли Берлин? - в которой раз спросил Иоганн Сигизмунд, подразумевая, естественно, своих дочерей.

- Он обворожителен, - скупо улыбнулся Густав Адольф. - Не говоря уж о его прекрасных обитательницах.

- Это очень приятно, Ваше Величество. Надо сказать, что весьма многие владетельные особы отмечали это обстоятельство. Взять хоть вашего кузена Владислава....

- Того самого, что остался без московского трона? - насмешливо поинтересовалась Катарина и бросила проницательный взгляд на курфюрста.

- Да, до нас дошли слухи, о славной победе вашего супруга, - охотно кивнул тот. - Но, видите ли, ваш кузен, хотя и разбит, все же остается наследником престола Речи Посполитой...

- Вот уж не знала, что трон в Польше наследуется, - не без сарказма в голосе заметила маркграфиня Анна, которой активно не нравилась Польша, а так же её королевская семья.

- Э... видите ли, - начал мямлить Иоганн Сигизмунд, сбитый с толку вмешательством супруги, но мекленбургская герцогиня мягко прервала его:

- Давайте говорить прямо, ваше высочество, поражение Владислава не добавило ему популярности среди польской шляхты и посему перспективы его избрания в случае смерти отца - довольно туманны. Кроме того, наш кузен - католик, и будьте уверены, Папа никогда не даст ему согласия на брак с лютеранкой.

- Это весьма вероятно, - вздохнул глава Бранденбурга.

- Ну, а уж ежели, паче чаяния, ему удастся добиться папского согласия, то у вас нет недостатка в дочерях, не так ли? Одна из двух оставшихся вполне сможет составить партию польскому королевичу.

- Не вижу к тому никаких препятствий, - обрадовался курфюрст.

- Ну, вот и прекрасно! Если вы не против, мой брат завтра же объяснится с вашей дочерью и можно будет назначить дату помолвки. Кстати, Густав, ты уже выбрал, которую из девушек собираешься осчастливить?

- Выбрал, - скупо улыбнулся король. - Но, если позволите, я назову её имя позже.

- Я полагаю, моя сестра будет счастлива принять ваше предложение, - немного невпопад вставил молчавший до сих пор Георг Вильгельм,

- По крайней мере, одна из них, - желчно отозвалась маркграфиня и без восторга посмотрела на своего первенца, которого считала недотепой.

Придя к согласию, стороны принялись обсуждать размеры приданого и другие увлекательные вещи, но было уже поздно и высокие договаривающиеся стороны вынуждены были разойтись, с тем, чтобы продолжить завтра. Густав Адольф взялся проводить сестру к выделенным ей покоям, а когда они достигли их, без обиняков спросил:

- Като, скажи мне откровенно, что привело тебя в Берлин. Неужели тебе так не терпится увидеть меня женатым?

- Я рада, что ты, наконец, одумался, братец; но сознаюсь, что твой брак - не самое главное, что вынудило меня искать встречи с тобой!

- Ты говоришь загадками!

- На, читай, - вынула она копию письма, перехваченного фон Гершовым, и подала брату.

- Что это значит? - напряженно спросил тот, закончив чтение.

- Это значит, что король Кристиан собирается сунуть свой нос, куда его не просили!

- Не может быть никакой ошибки?

- Подлинник послан вместе с арестованным Глюком в Стокгольм. Я так и знала, что ты будешь мотаться по всему королевству и не успеешь с ним ознакомиться. А ведь у епископа есть влиятельные друзья, и негодяй может избегнуть наказания!