Мекленбургский дьявол

– Была бы честь предложена. Не хочешь, как хочешь. Время разговоров закончилось, настал час пушек. В скором времени навестим твой град стольный Бахчисарай с визитом. Пора довести начатое до конца! И ты, хан, поедешь со мной.

Глава 18

С каждым днем во дворце кафинского паши становится теснее. Сначала там квартировал только я со своей свитой и царевичем, потом добавились освобожденные из плена дети. А теперь вот еще и хан. В принципе, я вполне мог бы содержать его в яме, обложенной со всех сторон кирпичом, с решеткой сверху, но пока не стал. Все-таки я правитель просвещенный и милостивый, а не какой-нибудь восточный деспот.

Так что пришлось для Джанибека выделить комнату, где хана содержат согласно его статусу. У дверей и окон помещения постоянно дежурит стража, а вечером его выпускают погулять в саду. Иногда мы с ним беседуем и даже играем в шахматы. Неожиданно оказалось, что Гирей человек по-своему интересный и далеко не глупый. Отпускать я его, конечно, не стану. Заберу с собой в Москву в почетный плен. Ну а что? Есть у меня царевичи Сибирские, будут и Крымские. Или нет, Таврические. А что, хан Джанибек Таврический разве плохо звучит?

Правда, золотого запасу у него примерно как и у персонажа из «Свадьбы в Малиновке». Остатки казны в Бахчисарае, там же и семья. Ну, ничего, вывезем!

– Государь, – осторожно просунул в дверь голову Бурцов. – Там к тебе Мишка Шемякин просится пред светлы очи!

– Это кто еще такой? – задумался я, пытаясь вспомнить ратника или начального человека с таким именем.

– Так жилец московский, что с посланием прибыл!

– Погоди, а я его еще не принимал?

– Нет, батюшка! Все недосуг было.

– И вы, сукины дети, не напомнили?

– Не вели казнить! – бухнулся на колени спальник.

– Ладно, зови, – сплюнул я от досады.

Через минуту ко мне вошел немного смущенный молодой человек с объемистой кожаной сумой через плечо и поклонился большим обычаем. Стоило ему переступить порог, как я вспомнил давнюю историю, произошедшую с его отцом во время нашего похода на Смоленск.

– Ну, здравствуй, Миша, – улыбнулся я. – Экий ты здоровяк вымахал!

Молодец и впрямь удался и ростом, и статью, и белым лицом. Явно не одна девка в Замоскворечье по нему сохнет!

– Здравствуй, великий государь, – еще больше смутился посланец. – Прости раба своего нерадивого, что так задержался…

– Пустое, – прервал я гонца. – Лучше расскажи, как там, в Москве дела?

– Слава богу, все благополучно, – облегченно вздохнув, начал свой рассказ Шемякин-младший. – По всем церквам в колокола звонят о здравии вашего величества да молебны служат об одолении супостата!

– Славно.

– Царевны в добром здравии пребывают, а также и боярин Вельяминов с княгиней Щербатовой. Ждут вас домой с победой.

– А Матвей Иванович здоров ли?

– Ага, здоров, – обрадовался парень, что я назвал его отца по имени-отчеству. – Только летом прихворнул немного, да слег, а так здоров.

– Будешь дома, – улыбнулся я, – скажи, чтобы выздоравливал. Мне верные слуги нужны!

– Непременно передам.

– Ну, давай свои послания, разбираться будем, что да как.

Мишка с готовностью снял с плеча свою «почтальонскую» сумку и поставил ее передо мной.

– Гляди, государь, все печати целы! Спал вполглаза, ел с оглядкой, скакал днями и ночами, а послание из рук не выпускал!

– Молодец, – кивнул я. – За верную службу жалую тебя конем, кубком и десятью рублями к окладу. А теперь ступай и передай, чтобы кликнули ко мне дьяка Анциферова, а то я с этими бумагами до вечера не разберусь.

– Слушаюсь! – еще раз поклонился обрадованный Мишка и ринулся исполнять повеление.

Сломав сургучные печати, которые, к слову, сам я несколько лет назад и ввел в оборот на Руси, разрезал ножом многочисленные завязки и принялся разбирать корреспонденцию. Вот это свернутая в трубку грамота с патриаршей печатью от Филарета. Следом еще одна от Вельяминова, потом деревянная шкатулка с гербом Мекленбурга – наверняка из Ростока от Болика. И большой тубус с печатью Посольского приказа. Похоже, Клим вернулся из своего вояжа, а может, просто донесение прислал. И, наконец, в самом низу не сверток и не тубус, а конверт из плотной бумаги. Так могла запечатать письмо только Алена. Я сам ее научил…

– Ну, где там Анциферова черти носят? – прикрикнул я.

– Послали уж, государь! – просунул в дверь голову Бурцов.

– Что-то долго, – пробурчал я. – Ты сам-то грамотный?

– Разумею премудрость сию, – важно кивнул спальник.

– Тогда поди сюда. Ну-ка возьми этот свиток и прочитай, что там…

Лучше бы я этого не делал. Нет, придворный действительно оказался грамотным, что для русских дворян не такая уж редкость. Но вот читал он до сих пор в лучшем случае Часослов или еще что-то в том же духе. Во всяком случае, именно так он и начал читать послание от Никиты. Нараспев и с выражением!

– Все, свободен! – велел я, отбирая документ у незадачливого чтеца.