Мекленбургский дьявол

Мы некоторое время с интересом присматривались друг к другу. Что я знал о нем? Младший сын хана Саадет-Гирая. Воин, храбрец, жестокий к крымской знати, предавшей их с братом. Вот уже несколько лет бывший нурэддин, а после на недолгий срок и калга воюет на стороне шаха Персии Аббаса Великого. К слову, моего союзника. Шахин изрядно отличился в закончившейся два года назад войне с турками и своими сородичами – татарами, в том числе безжалостно убивая всех попавших в его руки беев, мирз и прочую знать, вместе с тем спасая жизни попавших в плен рядовых воинов, о чем особо уговорился с самим шахом.

Ему, видно, тоже интересно было лично поглядеть на меня. И я увидел по его глазам, он рад, что не ошибся, явившись ко мне вот так, без всяких гарантий и условий. Мы словно два сильных хищника оценили друг друга и без слов поняли, что сможем договориться.

– Я пришел к тебе как гость, русский царь. Знаю, ты настоящий воин. Суров к врагам, но милостив к друзьям. Прими же меня в своем доме, я же целиком полагаюсь на твою милость и честь.

– Что ж, я ценю такую смелость и доверие, но как ты здесь очутился, царевич?

– Ты сам отправил посланцев зазывать вольных горцев к себе на службу. Я услышал и пришел. Со мной три сотни джигитов.

– Так ты собрался служить мне? А как же персидский шах Аббас?

– Он еще прежде отправил меня добывать ханский трон, принадлежащий нам с братом по праву! – гордо вскинулся Шахин. – Вот потому я сегодня стою перед тобой. И отвечая на вопрос, нет, царь, я не хочу наниматься к тебе. Хоть ты и великий воин. Я предлагаю тебе договор, мир и дружбу. Если ты признаешь меня ханом и остановишь своих воинов и калмыков, то я отрекусь от вассальной клятвы турецкому султану и заключу с тобой крепкий мир.

– Интересное предложение! Ну, раз пришел, садись рядом. Выпьешь со мной?

– Отчего же не выпить, – улыбнулся тонкими губами татарин.

Вино он пил, смакуя, маленькими глотками, явно наслаждаясь процессом. Я уж было хотел подначить его, мол, хоть бы раз увидеть непьющего мусульманина, но в этот момент из моря наконец-то выбрались пацаны. Заметив незнакомца, они быстро надели на себя порты и рубахи, после чего заняли место за моей спиной.

– Это твои сыновья? – с улыбкой поинтересовался Шахин. – Пусть их жизнь будет счастливой!

– Благодарю.

– Кто это, ваше величество? – первым не утерпел Петька.

– Это царевич Шахин-Герай, сын Саадет-хана, младший брат претендента на бахчисарайский престол Мехмета, – представил я детям незваного гостя, на что те удостоили его вежливым поклоном, после чего Митька осторожно спросил:

– А кто тогда ваш пленник Джанибек?

– Все зависит от точки зрения. Сам Джанибек и султан Осман думают, что он законный хан. А вот что думает наш новый друг, мы сейчас узнаем.

– Джанибек-Гирей – узурпатор, – охотно пояснил свою позицию по данному вопросу Шахин. – Его отец не был ханом, так что только мы с Мехметом можем претендовать на трон!

– Так ты для себя просишь трон или для старшего брата?

– Я бы отдал жизнь за то, чтобы престол вернулся брату, – сверкнул глазами крымский царевич, после чего растянул губы в непринужденной улыбке. – Но ведь его здесь нет!

– Это верно, – кивнул я, прикидывая открывшиеся возможности, после чего добавил по-немецки, обращаясь к охране: – Мы возвращаемся во дворец! Этот человек – мой гость. Ведите себя с ним соответственно его положению, но…

– Что, мой кайзер? – осведомился начальник охраны.

– Не спускайте с него глаз, этот сукин сын очень опасен!

– Почему же вы назвали его другом? – удивился сын, ради соблюдения конспирации тоже перейдя на немецкий.

– Потому что он будет нам очень полезен, – не смог удержаться я от довольной улыбки. – Ни одна армия завоевателей не сможет так разорить здешние земли, как этот мерзавец!

Ужин или обед для царя это не просто прием пищи, а торжественное действо. А уж если на него приглашено столько высокородных гостей, то и вовсе сакральное. И еще никогда за все время, проведенное на престоле, я не получал от еды такого удовольствия, как в этот вечер.

Увидев родственника, Джанибек-Гирей сначала побледнел, потом покраснел, после чего сделал попытку уйти, сославшись на нездоровье, но я ему не позволил. Шахин, напротив, вел себя совершенно непринужденно, ел понемногу, но с удовольствием, и все хвалил.

Я иногда подкидывал палки в огонь сжигавшей их ненависти, задавая вопросы о красотах Крыма и богатстве его городов. Спрашивал, где находятся лучшие виноградники и много ли в стране иных богатств. Царевич охотно мне отвечал, злорадно поглядывая на поверженного соперника. Тот же мог в ответ лишь хмуриться и молчать, пока, наконец, даже его ангельское терпение стало заканчиваться.

– Зачем ты мучаешь меня, мекленбургский шайтан? – буквально простонал он. – Для чего ты пригласил сюда этого гнусного изменника?

– Это я-то изменник?! – вскочил со своего места Шахин. – Узурпатор, турецкая подстилка…

Дальше разговор перешел на татарский с использованием местных идиоматических выражений, отчего мне пришлось даже приказать охране разнять их.