Мекленбургский дьявол

– Отправляйтесь-ка спать, господа, – велел я, еле сдерживая смех.

Джанибек тут же воспользовался этим предложением и, коротко поклонившись мне, вышел в сопровождении стражи. Шахин же, напротив, попытался остаться и, как только хана увели, обратился ко мне с просьбой.

– Отдай мне его, великий царь! – взмолился он, раздувая ноздри от предчувствия добычи. – До самой смерти буду тебе рабом, но только дай мне добраться до шеи этого негодяя!

– Я подумаю над твоим предложением, – пообещал я в ответ, сразу же решив, что при первой же возможности отправлю Джанибека в Москву.

Что может быть лучше для обуздания такого хищника, как Шахин, чем запасной претендент на престол?

Когда все разошлись, я велел приготовить мне горячей воды для омовения и позвать Юлдуз. Она и раньше помогала мне с гигиеническими процедурами, которые могли плавно перейти в любовные утехи, так что никакого удивления это распоряжение не вызвало.

– Скажи-ка мне, красавица, – спросил я, не сводя глаз с девушки, – как ты ухитрилась узнать бывшего калгу?

В глазах Юльки мелькнуло что-то вроде паники, но она тут же взяла себя в руки и попыталась притвориться, что не поняла вопроса, но было поздно.

– Ну что молчишь? – закинул я удочку. – Или мне профоса кликнуть?

– Не надо, мой господин, – испуганно ответила она и тут же прикусила язык, сообразив, что выдала себя.

– Чудеса-то какие, – ухмыльнулся я. – То немая была, а теперь вон как заговорила!

– Я не хотела вас обманывать! Меня заставили!

– Конечно-конечно, – не стал спорить я. – Но тебя, голубушка, не об этом спросили. Итак, откуда ты знаешь Шахин-Герая?

– Я… я видела его во дворце своего отца.

– Час от часу не легче! А кто у нас отец?

– Я дочь Селямет-Герая, – вскинув голову и распрямив спину, гордо ответила девушка.

– Охренеть! – не смог удержаться я от удивленного возгласа. – Слава богу, хоть не покойного султана Ахмета.

– Я не вру! – покраснела Юлдуз. – Моей матерью была младшая наложница-черкешенка. Она умерла, когда я родилась, но отец приказал взять меня во дворец и растить как госпожу. Мне было всего семь лет, когда я в последний раз видела Шахин-Герая. Они с братом тогда пытались убить моего отца, но их заговор раскрыли, и они были вынуждены бежать.

– Так ты сводная сестра хана Джанибека?[40]

– Да.

– Почему же он тебя не узнал?

– У моего отца было столько детей, что он и сам их всех не помнил. Когда он умер, началась смута. У Селямета было много своих сыновей, но власть захватил Джанибек, бывший тогда калгой. Меня тогда чуть не похитили, но здешний бейлербей отбил и приютил меня в Кафе. С тех пор я жила у него.

– А русскому языку где научилась?

– От бабушки Аксы, ее русское имя – Фаина.

– Ага, вспомнил такую боевую старушку…

– Она больше всех заботилась обо мне и спрятала, когда твои воины ворвались в крепость.

– Как в романе. Или в индийском кино!

– Прости, мой господин, но я тебя не понимаю.

– И не надо.

Глава 19

Прежде чем отправляться в поход на Бахчисарай, нужно было решить проблему секбанов, или как их еще называли – «тюфенгчи». Сразу же после окончания битвы греческие и готские наемники крымского хана поклялись, что не будут злоумышлять против меня и русского воинства, причем, что характерно, на кресте и в присутствии митрополита.

Говоря по совести, глядя на них, с трудом верилось, что это воинство сохранило верность православию, но не топить же их было? И вот теперь сидят кто в городе, кто в ближайших к нему селениях и ждут решения своей судьбы. За ними, разумеется, приглядывают, но больших притеснений не чинят. Кто пожелал, вернулись к семьям, некоторые изъявили желание вступить в мое войско, но большая часть так и пребывала в ожидании.

Однако оставлять такую ораву привычных к военному ремеслу людей с непонятным статусом у себя в тылу было по меньшей мере неразумно. Поэтому я велел им собраться у стен Кафы, куда пригласили и преосвященного Серафима.

Пришли, разумеется, не все, но около тысячи человек народу толпилось. Перед разбитым для меня шатром с навесом шпалерами выстроились мекленбуржцы и стрельцы, а вокруг на всякий случай гарцевали казаки Татаринова.

Митрополит с выборными людьми от секбанов уже ожидал меня вместе с Рожковым, которому в очередной раз пришлось выполнять роль толмача. Подъехав, я первым делом подошел к церковному иерарху под благословление, после чего нам подали кресла. Мне побольше и поудобнее, Серафиму досталось седалище поскромней, но тот неожиданно остался стоять.

– Не пристало мне садиться в присутствии вашего величества, – просто объяснил он свой поступок. – Ведь я пришел как проситель за жизнь своей паствы.

– Как угодно, владыка, – пожал я плечами, устраиваясь поудобнее. – Для начала желаю выразить тебе нашу монаршую благодарность и неизменное благоволение за то, что ты уговорил духовных детей своих не лить кровь понапрасну. Сие мы ценим и безмерно одобряем. Мы же со своей стороны наше обещание также исполнили и всем сдавшимся даровали жизнь и прощение прежних прегрешений.