Мекленбургский дьявол

К слову, бывший курляндский герцог должен вот-вот приехать вместе с сыном, и это еще одна причина, по которой мне пора возвращаться. Все-таки помолвка дочери дело серьезное, и без меня там никак не обойтись. Была бы жива Катарина, дело другое… Интересно, одобрила бы она будущий союз?

С одной стороны, род Кетлеров достаточно древний и знатный, да и герцогство у них вполне приличное, а принц Якоб теперь совершенно точно его унаследует, и править будет весьма достойно. Как ни плохо я знал в своей прошлой жизни историю, о нем слышать приходилось. По всему видно, что человек из него вырастет дельный, так почему бы не привязать его к России покрепче?

С другой, дорогая матушка исхитрилась обручить дочь Марты – Клару-Марию с королевским сыном. Да, не старшим, и короны ему не видать, но статус, как ни крути, выше. Могла бы и закусить удила…

– Это вашей царской милости лучше самому прочесть, – сконфуженно протянул мне конверт Анциферов.

– Да, – кивнул я, принимая послание княгини Щербатовой.

Надо бы прочесть, но не здесь. Это только мое. Никто даже из самого близкого окружения не понимает моих чувств к Алене. Да я и сам иногда не понимаю, но сделать ничего не могу. Пытался вырвать из сердца эту фантомную боль из прошлой жизни и даже сам выдал ее замуж, не зная, что через два года стану свободен…

– Вот что, Первак, ты тут разбирайся, потом доложишь, – велел я секретарю. – А я пойду пройдусь. Ногу разомну, засиделся что-то…

– Все исполню, государь, – подскочил тот и согнулся в почтительном поклоне.

Обычно во время похода я постоянно хожу в сапогах, но после ранения волей-неволей пришлось переобуться в мягкие восточные туфли с загнутыми носами, оставшиеся от прежнего владельца дворца. Вид у меня при этом довольно комичный, но, по крайней мере, я не цокаю по плитам пола подковками, а передвигаюсь довольно тихо.

Но стоило добраться до своих покоев, как наткнулся на Юлдуз. Увидев меня, девушка вскочила с оттоманки и склонилась в поклоне. Дескать, вся к услугам своего повелителя. Русского языка она вроде бы не знает, но и по выражению лица все понятно.

Первое время Митька с Петькой на нее фыркали, но потом привыкли. К тому же здесь у пацанов и без того множество интересных занятий, чтобы тратить время на мелкие пакости моей пассии. Сами посудите, вокруг Крым, август месяц. Вода в море теплая, как парное молоко. Даже суровые воины из моей армии при всяком удобном случае так и норовят поплескаться в ласковых волнах, а уж мальчишкам сам бог велел. Я тоже не прочь, но рана не дает. Остается сидеть в теньке, то и дело прикладываясь к бокалу холодного белого вина, правда, ощутимо разбавленного родниковой водой. Получается ерунда – кисленькое питье, не более, зато без последствий для организма.

– Юлька, хочешь на море? – спросил я.

Судя по всему, это словосочетание она сумела запомнить и несмело кивнула в ответ.

– Тогда собираемся.

Вот тут, на пляже, и случилось второе событие, заставившее меня резко изменить свои планы. Место, где мы с пацанами отдыхали, конечно же, тщательно охранялось. Конные патрули вокруг да два десятка мекленбуржцев поблизости, но так, чтобы не нарушать иллюзию уединения. В общем, сидим – отдыхаем. Я под навесом, Юлдуз рядом пристроилась, мальчишки в волнах плещутся, Анциферов остался с бумагами разбираться, а Бурцов прикемарил в сторонке.

Я бы тоже задремал под мерный рокот прибоя, но вдруг буквально почувствовал какую-то несообразность. Что-то не так и все тут, хотя, что именно, понять не могу. Сбросив сонливость, я осторожно протянул руку к заряженному допельфастеру и только после этого осмотрелся. И как оказалось, не ошибся, поскольку увидел, что вдоль полосы прибоя шлепает какой-то человек. Причем делает это так безмятежно и спокойно, что вроде как так и надо. Заметив, что я смотрю на него, не смутился, а, приложив руку к груди, приветливо сказал:

– Салам алейкум!

– И тебе не хворать, мил-человек, – отозвался я, не выпуская из рук пистолета.

– Здесь плохое место для оружия. Если песчинка попадет в замок, он может испортиться, – на вполне пристойном русском языке продолжил незнакомец.

– Хочешь проверить? – поинтересовался я, высоко подняв бровь.

– Нет-нет, – поспешил отказаться тот, видя, что к нам спешат мои немцы, ухитрившиеся прозевать его появление, и потому особенно злые. – Что ты, я просто хотел поговорить!

– Ты знаешь, кто я?

– Конечно! Ты царь московитов Иван. А еще тебя называют Мекленбургским дьяволом.

– Есть такое, – не стал отпираться я. – А кто ты такой, добрый молодец?

– Шахин-Герай! – ахнула Юлька и испуганно закрыла лицо шалью.

– Что? – удивленно переспросил я, не сводя глаз с незваного гостя.