Мелисса. Часть 1

– Дом принадлежал Стоуну Грею. Он построил его, как только приехал в Бриф-Кост. Откуда родом сам Грей, никто так и не узнал. Он появился как-то внезапно. Но уже через несколько месяцев после его появления в городе о нем заговорили все. Он стал вхож во все знатные и почитаемые дома, держался на короткой ноге с представителями власти. Грей был очень богат. Он сразу же выкупил несколько рыболовецких контор и крупное судоходство, объединив их в одну компанию – «Грей Фэктори», так он назвал ее. К своим конкурентам делец относился безжалостно и жестоко. Он разорял их, лишал дохода, одним словом – пускал по ветру. Но никто не мог воспротивиться ему, большие деньги, которыми он владел, делали его неприкасаемым.

Через некоторое время он приобрел большой участок земли на окраине Фэктори и построил там дом. Он стал принимать гостей и устраивать шикарные балы и светские рауты. С каким восторгом гости говорили об анфиладе просторных залов, а большой светлый и солнечный бальный зал вызывал самые искренние восхищения! Но как ни задабривал Грей местную аристократию, все, даже самые пустоголовые кумушки, отмечали некоторую странность в его характере. Вроде бы он и улыбался и был бесконечно любезен, а манеры его соответствовали всем требованиям такта, но все равно многие поговаривали: «Нет, есть в нем что-то отталкивающее! Что-то страшное во взгляде мелькает, будто он вот-вот совершит какое-нибудь преступление!».

Впрочем, никаких шокирующих поступков Грей не совершал, и потому к нему продолжали ездить. Странности же начались, когда он женился. Сначала он поразил всех тем, что выбрал в жены бедную девушку, которая никогда не принадлежала к избранной элите.

После свадьбы он перестал принимать гостей и проводить рауты. Для Бриф-Коста того времени это было крайне оскорбительно. Бывало так, что гостей, приехавших к его воротам, сразу же разворачивали обратно!

Однажды ночью произошло то самое ужасное событие, о котором Билли, видимо, вам рассказывал. Его жену, Бренду нашли задушенной на полу. Тело ее было окружено зажженными свечами, а пол под ней исписан странными знаками. А его самого – мертвым в кресле, с кинжалом, торчащим из груди. Еще поговаривали о том, что видели странную тень, вылетевшую из окна его кабинета. Конечно же, дом сразу же посчитали проклятым, и с тех самых пор обходят его стороной.

Виктор закончил и откашлялся:

– Такая история, дети!

– А вы, вы бывали в том доме? – спросил, заикаясь, Билли.

Виктор покачал головой:

– Внутрь я не заходил. Боюсь, я слишком впечатлительный для таких вещей. Признаюсь, несколько раз я пытался подойти к воротам, но тут же поворачивал назад, – Виктор замолчал, задумался, а потом продолжил: – У меня есть баллада, посвященная дому. Хотите, прочту?!

– Да! – радостно вскричала Мелисса.

Он улыбнулся и ответил:

– Как все же приятно, когда кому-то действительно интересно то, что ты делаешь. Спасибо, дети. Так вот он стих, называется «Баллада о чумном доме».

Просела крыша. Сгнившее крыльцо.

Чердак плывет, зашторенный туманом.

Внутри строения так много мертвецов,

что дом – не дом, одна сплошная рана.

Сначала хоронили по подвалам,

чтоб незаметно. Чтоб воспоминанья

внезапно не вставали перед нами,

чтоб только изредка тревожили наш слух.

А годы шли, подвалы так телами

заполнились, что пол набух,

сгорбатился когда-то ровный, плоский.

И вот уже лежат ковры на досках –

хранители кошмарного улова,

немые соглядатаи былого.

Как много было среди этих стен

проезжих, что остались насовсем,

забредших по пути к себе домой

в наш дом на отдых. На ночь. Как в родной.

И все бы ничего, но дом чумной.

Они не чуяли ни горя и ни боли.

Их души по утрам неслись на волю.

Их ласково на свет судьба вела,

нам оставляя мертвые тела,

не прекращая этот жуткий сон.

Так мы привыкли к звукам похорон.

И плакали над каждым свежим телом.

И наша совесть выла и хрипела.

Мы поняли не сразу (нет! не сразу!),

КАКАЯ в нас пульсирует зараза.

И раскрывали двери как объятья

всем тем, кому назавтра умирать, и

стояли со свечами мы над теми,

кто задыхался в прОклятой постели.

Сливались хрипы в траурные гимны.

Мы убивали так гостеприимно!

Звучит, быть может, дико, может, странно:

вся наша жизнь текла внутри тумана.

Мы даже не могли ближайших мест

увидеть. Вьюга завывала.

Лишь где-то на холме огромный крест

чернел, скрипел, смеясь над нашим домом

таким уродливым, таким родным, знакомым.

Крест обличал нас, словно гневный перст,

откусанный и врытый в землю Богом.

Живущие с рождения в тумане

мы сочиняли сказки и преданья

о том, что рядом, сразу за холмами

цветет прекрасная волшебная страна.

Там нету боли, смерти. Там дана

всем людям радость жить в святом незнаньи.

Незнаньи ужаса. Незнаньи зла.

Там души так безвинны и чисты!

Там над рекой – хрустальные мосты.

Там солнце дарит ласковый закат.

Там ночью звезды, песни, шум цикад,

и нет глухой зловещей пустоты.

Все эти годы нас питала вера.

Но вот уже кладовки, шифоньеры

завалены умЕршими людьми.

Чердак заполнен. Переполнен! Мы

ослабели. Мы устали. Хватит!

Мы лишь кидали их тела с кроватей,

тела гостей с неведомых дорог.

Но вот настал тот неизбежный срок –